Страх

Дэн дергал ногами, упирался локтями в бетон, тянулся лицом ко мне, лежа спиной на грязной плитке лестничной площадки. Стоптанный каблук его сапога колотился в стену, оставляя серые метины, кровь обильно сочилась из груди, капая на пыльный пол. Я правой рукой давил со всей силы скомканной курткой ему на рану, левой подхватывая его за плечи.

— Не уходи… пожалуйста, не уходи, — глухо с надрывом хрипел он, глядя сквозь меня, в серый потолок.

— Я здесь, я с тобой.

Бил в нос запах кислятины от его и моей хэбэшки, от нас всех здесь сбившихся, как затравленные звери в этой западне — немытых и небритых. Кислятиной пахло железо калашей и последних гранат. Кислятиной был пропитан сам воздух, с отдушками пыли, пороха, нечистот в забитом туалете прямо по коридору, запаха вскрытых банок с паштетами и тушенкой, сваленных на столе на этаже. Кисло несло аскорбином и всякой аптекой из угла холла, где обосновался со своими ранеными медик.

Медик подходил к нам пару минут назад, наврал громко, что все ОК, сейчас поможет, страдальчески посмотрел мне в глаза, кивнув, что «без вариантов», вколол Дэну в плечо через китель обезболиватель, усталыми шагами потерявшего все надежды пошел к себе в угол, сев там на пол между двумя подопечными лежачими, качественно перебинтованными — все что он мог для них сделать.

Дэн — парень неглупый, конечно, обо всем догадался. Прижался ко мне со всей силы и не отпускал, — Не уходи, ты мне нужен…

Мы вляпались по полной, наше восстание провалилось. Как обычно, за все доброе и светлое поднялись лучшие парни на районе… И план был не плох. Мы поднимаемся первыми, Спасаем от ареста мятежных судей, отказавшихся выносить незаконные приговоры, закрепляемся в здании Дворца Правосудия и близлежащих домах. Когда на нас нападает гвардия тирана-узурпатора, наше дело отбить пару первых атак, продержаться часа два. Потом армия встанет на сторону народа и закона и придет нас спасти. Мы отбивались от гвардии сегодня весь день, но армия решила остаться в нейтралитете.

В разных частях Дворца уже хозяйничал гвардейский спецназ, — вошел через подвалы и окна. Мелкие группы наших торчали разрозненно на разных этажах. Нас тут оказалось полсотни, успели отстроиться со всех сторон баррикадами из мебели, обтянуться растяжками, выставиться постами. Пару раз «эти» совались к нам. Решительные крики наших «Стой, иди назад, брошу гранату!» их остановили. У нас тут в основном были ребята, прошедшие через разные горячие точки, таких чувствуешь за версту, и не хочешь связываться. Гвардейцы обложили нас по всем правилам, но на штурм не лезли. Снаружи только в наш угол стали почаще долбить пулеметы и снайпера.

Дэн — коп, случайно в общем-то к нам прибившийся, охранял судей по особо важным делам, соответственно без военного опыта. Хотя проявил героизм и мужество, когда-то в уличной перестрелке с бандитами, за это его и «повысили» тогда до судейской охраны. Присоединился к нам по идейным соображениям.

В последние дни мы с ним скорешились — много о чем с ним было можно поболтать. Восстание, конечно, должно быть стремительным, но в нашем скорбном случае мы все время должны были чего-то ждать, инициатива была у судей, политиков, потом ждали вояк. Промедление — смерть восстания, и наша смерть. Но все эти часы ожидания нас подружили с Дэном. Он на самом деле многое повидал, наслышал, много читал и думал. При этом не закрылся, как многие молчки из наших, кто видел смерть, и не научился врать-стелить пустыми политкорректными фразами ниочем, с Дэном было интересно поспорить. Он говорил мне что в той уличной перестрелке все выстрелы сделал мимо, никого не убил, но победил, защитил потенциальных жертв нападения, обеспечил спецназу возможность ареста преступников. Все мечтал, что вот такой же фокус можно провернуть и в масштабе страны. Выиграть на выдержке, волевых и на силе правды. И без крови. Верил он, в общем, в светлые стороны человечества. Мне даже нравилось думать, что если мы победим, то вот такие парни и будут рулить тут в полиции, да и везде. Вчера вечером, пока «все готовилось», мы сидели на балконе, глядя с высоты на величественный лик мегаполиса, тонувшего в багровом закате, пили чай с тортом, обнимались и тихо смеялись, нам было тепло, что мы вместе. Мы были рады, что пойдем в бой плечом к плечу…

Вроде мы правильно шли по лестнице. В присяди, ниже окон, по лестничной клетке — броском. Я уже проскочил, прижавшись спиной к серой стене, положив автомат на колени, смотрел, как кинулся вперед Дэн. Звякнуло над нами стекло в окне, брызнув горсткой мелких, как песок осколков. Дэн на лету повернулся всем телом и повалился на ступеньки, застряв ногами в узорах перил, вцепившись руками в грудь. Я подтащил его к себе ближе, чтоб не светился в окне, оторвал его ладонь, глянув, что там. Хана.