Страх

Радуга мчал на такси, радуясь безмятежным и солнечным проспектам Мелита, сиявшему иногда между домов синему океану, только ближе к космодрому приходилось вспоминать о возможной войне — маячили антенны и боксы с боевой техникой миротворцев. Батальоны Наблюдательных сил, прикрывавшие Мелит от возможных посягательств Гамма-админа стояли одной большой базой вокруг огромного космодрома, наполняя пейзаж камуфлированными сетками, белыми стенами казарм, зенитками и стволами орудий. Тут и там встречались десантники в голубых касках — блокпостом на подъезде к терминалу, патрулями на автостоянке, постами на летном поле.

На троих с волками-партнерами по координационному совету, сняли 6-местную каюту на ишаке, летевшем в Змеинодольк. Покидали наверх двухъярусных кроватей шмотки, разлеглись с видеоплеерами в руках, смотреть кино да музон. Политические расклады уже обсудили быстро — волки, конечно, считали «сотрудничество с администрацией» западлом, а «если будет давить, получит беспредел по полной, мало не покажется»

Кобра встретила снегом и ледяным сырым ветром. Длинная местная осень кончилась. Довольные новыми заказами партнеры полетели в свои вотчины, а Радуга обнялся в дежурке с Боянисом, узнав, что Ветка-то здесь вообще уже не бывает, живет и работает у себя в Доме Хаса. Зайдя в свое жилище с остывшим траходромом и пустым холодильником, первым делом позвонил в скайпе ей:

— Может, заедешь повидаться? Очень соскучился, а через пару недель улетать надолго.

— Да нет, прости, Солнышко, дел невпроворот. Ассоциация…

Странное дело, джедая Радость такое бы никогда не расстроило. Не привязываться ни к чему и ни к кому, это знак качества звездного рыцаря. А теперь невозможность встречи с Веткой его уколола. Одиночество оказалось больно. «С волками жить — по волчьи выть, — думал Радуга, — значит, я уже точно не джедай, а волк».

Зато зашел Ворон — почти год не виделись, обнялись, расцеловались:

— Отдохнул хоть?

— Да только прилетел же, — Ворон улыбался, что с ним бывало не часто, значит тоже рад встрече.

— И собирайся, брат, опять лететь. Ты же прошарил эти космос-шеринг сервисы с их аккаунтами? Ищи незаметный борт — нам с тобой надо скрытно попасть на Васту. И там ищи вертушку, наверное, есть дело срочняк в степях кочевников к северу от Чобан. На месте нам будут нужны малозаметные комбезы и местные кочевничьи шмотки, приборы ночного видения, радар на железо и радар на сигналы связи, прошаренный на взломы нотик, автоматы, гранаты.

Ворон пошел мудрить с аккаунтами, а в скайпе пиликнул Клюв — интересовался мнением на счет темы Аханодина.

— Волки без воодушевления восприняли, — Радуга не стал раньше времени обозначаться в позиции, которая у него толком еще и не оформилась, — но черт этот угрожал по сути войной. А нам это вообще не в тему. Нам бы лет двадцать хотя бы без потрясений, и мы бы сами встроились в нормальный мир. Может, как-нибудь получится заболтать? Потянуть бы время.

Клюв сомневался насчет заболтать, сказал, что перетер вопрос и с барыгами, и с префектами — никто особо под воров не хочет ложиться. Поборы у них в завоеванных городах на Дельте, например, побольше наших. А главное, под единой администрацией никуда уже не дернешься, от бригады к бригаде не перескочешь.

Радуга вызвал Скворца и Гепу — красавцы были бодры и веселы, ярились в бой с вертухаевым войском, обещали возможным агрессорам качественный пропиз…он.

— Гепа, ты в мое отсутствие будешь за старшего в бригаде, — Радуга надеялся так в благодарность потешить тщеславие сотнику, спасшему его на вокзале, — давай учись рулить большим коллективом. А ты, Скворец, остаешься за меня на координационном центре, должен из тебя нормальный получиться дипломат решала.

Крохотный в сравнении с Мелитом космодром Кобра накрывался серыми сумерками с мелким снегом, Радуга опять стоял в комнате один перед окном, глядя на редкие торчавшие из-за панелей площадок острые носы малых и сверхмалых корабликов — завсегдатаев Змеинодольской космогавани. Вспоминал Лилит.

Надо же. Ведь была просто глупая девчонка. Радость всегда видел и чувствовал, что весь сатанизм, революционный пыл и панковский эпатаж этой наивной студентки — напускное. Она просто тянулась к Волосу, хотела ему нравиться, старалась-играла для него роль. И вот же крутой Волос сгинул не успев толком себя показать, а эта принцесска пробилась в королевы.

Неожиданно Радуга почувствовал, тяжесть в паху и знакомое томление — увидел опять перед глазами ее ноги, мелькнувшие в длинном разрезе узкого делового платья, ухоженные худые ладони, барабанившие алыми острыми коготками по столу, ее озаряемое сигаретой лицо крутой стервы, глаза — твердые, даже властные, горячие и прожигающие насквозь. Да, научилась, девочка брать свое.