Боль иногда накатывала волнами, вышибая искры из глаз. Когда боль отходила, жгли отчаяние, обида и позор. В памяти плыли лица товарищей, солдат и крестьян, поверивших ему и его анархическому интернету. Зря поверили. Нарисовалась Маат — ее он, наверное, не увидит больше никогда. Погибшие друзья-однокашники Вагнер и Волос, которых даже не успел оплакать, так был занят своей Республикой и войной.
Везли еще несколько дней на машине, потом долго, с посадками-дозаправками тряслись на вертолете. Наконец, приподнявшись на локте, Тор увидел в иллюминаторе теплое синее море и белые облака. В Пилинии, на какой-то ферме среди джунглей пересели на звездолетик вроде того что сейчас везет его в Семистепье. Похожие на бандитов парни на ферме снабдили их лекарствами. Один из тигров, по прозвищу Шерсть, в салоне звездолета смастерил раненому капельницу, сидел рядом, хлопая Тора по плечу:
— Ээ, дорогой, хватит ныть. Тебе 24 года? Вся жизнь впереди. Один битый сотни небитых стоит. Главное, не сломайся. Еще победишь, успеешь. Построишь еще себе Республику, лучше прежней. Да и Одноглазый нормальный волк, ты ему для чего-то хорошего нужен. Говорит, что ты «золотой парень», очень полезный.
Тор смотрел в панель окна на черный провал безучастного циничного космоса, на холодные безразличные глаза звезд, чувствовал рядом единственную живую тварь на миллионы безжизненных километров вокруг, слышал участливый голос тигра и тепло его руки, радовался его наивным но добрым словам, возможно искренним. Хотел поверить, что у него есть там впереди среди бандитов на Близнецах будущее.
5-я Z Аполлона разлилась на весь экран монитора багровым морем сиявшей огнем атмосферы — переливаясь десятками оттенков красного, полосами посветлее к полюсам и кровавыми мазками ближе к экватору. «Бычок» мелко затрясло, за окнами пошла черная копоть от обшивки, волки, сидевшие кучей в тесном салоне, прислонились спинами и затылками к стенам, ловя дрожь корабля, запрокинув лица к потолку, вылупив глаза в пластины обшивки. Тор смотрел то на вздрагивавшие щеки товарищей, то в окно — на показавшиеся из-под бордовых облаков бескрайние и ровные зеленые просторы Семи Степей.
Тряска убавилась, пилот вышел на эшелон 5 тысяч км и порулил плавной дугой в сторону начинавшихся тропических лесов на юге. Полыхнув под себя посадочным движком, прожарив опушку, плотно заросшую буйной мелкой травой, кораблик цепанул рыхлый влажный грунт опорами, плавно выровнялся и затих, медленно остывая, пока бойцы Грома готовились на выход.
Открыли дверь, сбросив трап, вдохнув пряный запах джунглей, спрыгнули на пепел сожженной травы. Взялись за топоры и пилы, решительно двинув к ближайшим деревьям — сооружать маскировку для «Бычка» и временный лагерь. Технарь ловко полез по стволу какой-то высоченной пальмы — забрасывать свои антенны связи и соображать глушилки защиты от радаров и прочего наблюдения и прослушки.
Ночь спали под чей-то заунывный вой из леса, улюлюканье из неба, кваканье с болота и шорох из земли — чего тут только не жило в этом лесу. И в основном, как каком-нибудь мегаполисе-курорте, местные предпочитали ночную бесноватую и неспокойную жизнь, полную оргастических истошных и ритмичных аханий, сладострастных рыков и предсмертных воплей.
К утру прилетел на тяжелом транспортном вертолете Кабан со своими. Выкатил с аппарели два небольших грузовика, вывел тщедушного и нервного парня с мешком на голове, выгрузил оружие и боеприпасы. Понимая, что, попортив дворец Уоллосу, следы отхода все равно придется прятать по полной, Кабан в Пилинии не мудрствовал — оружие купил, а грузовики и вертолет просто угнал, выломав маячки обнаружения и разбив всю аппаратуру, которая могла быть подключена к интернету. Найдут, конечно, но не скоро, к тому времени бывшие хозяева будут уже наименьшей проблемой.
Отошли вглубь пальмовых зарослей втроем — Гром, Кабан и чувак с мешком на голове. Парень — папарацци, был месяц назад в нужном дворце на Лазурном мысу Флорины на какой-то мегавечерине. По знакомству пилинцы подсказали Кабану адресок гламурного любителя фотографии, пацану пообещали заказик аш на сотку золотых, заманили с нотиком на вертолет, где оглушили, связали и привезли сюда на границу Флорины и Семистепья.
Фотограф выдал теперь этим двоим все свои хранившиеся на облачном сервере полтыщи сделанных на вечерухе фоток. По фото и по рассказам папарацци составляли детальный план дворца. Парень старался и вспоминал все до мелочей, стремясь ни в чем не ошибиться — Кабан обещал потом пристрелить, если что-то окажется не точно.
На схему ложились комнаты, двери и коридоры с расстояниями в шагах и указанием материала обивки, стен, потолка и пола, кабели и трубы, розетки и провода, вентиляционные и канализационные сообщения, электроподстанция, узел связи, пути подхода, ворота, будка охраны — короче все. Где фотохудожник не мог знать или понимать — додумывали сами по вторичным признакам. В какую комнату не пускала охрана, где было заперто, куда лазил работник в форме инженера…