Страх

Анна Мекоцци в прошлом была актрисой театра и, казалось, коллекционировала мужчин так же, как другие собирали марки или монеты. Вэл испытала настоящий шок, когда увидела ее фотографию. Женщина была великолепна — миниатюрная блондинка с высокими скулами и удивительно тонкими губами. Высокий смуглый сын совсем не походил на нее.

За исключением глаз. У них были одинаково холодные бесцветные глаза.

Вэл закрыл сайт генеалогии и кликнула на вкладку узнать, что о нем говорят в школе.

Гэвин был разрекламирован в качестве эксперта в секции стрельбы из лука. На школьном сайте висела потрясающая фотография, на которой он в спортивной рубашке и спортивных штанах, держал лук со стрелой на натянутой тетиве и целился в фотографа.

«Интересно, — подумала Вэл, — кто его сфотографировал?» Напряженное, сосредоточенное выражение лица говорило о том, что он не станет долго раздумывать, прежде чем выстрелить в того, кто находится за объективом, и о том, что он не промахнется, если выпустит стрелу.

Судя по всему, он еще пробовался в мужскую команду по плаванию, но бросил ее еще до окончания сезона, так что, хотя его имя и значилось в списке, сам он не участвовал в соревнованиях. Вэл почувствовала, как ее лицо вспыхнуло, когда она поняла, что была немного разочарована.

Однако он не казался психом. Странным, да. Интересным, да. Опасным, определенно.

Чокнутым, нет.

Она снова щелкнула по фотографии со стрельбой из лука. Интересно, он все еще занимается. Ей показалось, что под облегающей серой тканью она различает едва заметные очертания его пресса. Еще у него были красивые плечи, мускулистые — наверное, от плавания, — и руки выглядели сильными. Как будто он мог без особого труда подхватить девушку ее размер…

— Вэл, предупреждаю, осталось десять минут!

Она чуть не упала, переключив экран обратно на Фейсбук.

— Я иду, мама! — Черт.

Бросив последний взгляд на пустой почтовый ящик, она закрыла ноутбук и вздохнула. Посмотрите на нее, она ведет себя как слюнявая идиотка из-за парня, которого, по всей вероятности, никогда больше не увидит.

(Ты сама все поймешь).

Правда?

— Вэл ты готова?

— Да.

* * *

День Вэл в старшей школе Дерринджер прошел без происшествий.

На уроке изобразительного искусства они приступили к изучению человеческой формы, готовясь к рисованию с натуры, которое им предстояло начать в ближайшие несколько недель. Раздались смешки, когда мисс Уилкокс сообщила классу, что, несмотря на то, что на уроках рисования обычно участвуют обнаженные модели, но в их случае этого не будет.

Вэл поежилась от мысли об обнаженных моделях, радуясь, что ее избавят от такого грубого унижения.

Джеймс сидел со своими друзьями-спортсменами и смеялся больше всех. Вэл уставилась на чистый лист бумаги и снова задумалась, почему Лиза так уверена, что у них есть что-то общее. Она начинала подозревать, что Лиза ничего такого не знает, и лишь того факта, что Джеймс просто симпатичный парень, подруге казалось достаточно.

Мисс Уилкокс смотрела на своих учеников с нежным неодобрением.

— Теперь, когда вы просмеялись, я ожидаю полной тишины, пока вы будете рисовать. Полная, — сказала она, выключая радио, — тишина.

У Вэл по спине пробежали мурашки, когда комната погрузилась в тишину, нарушаемую только стуком пишущих ручек и карандашей, и тихим хихиканьем. У нее было то же самое жуткое чувство, которое она испытала на легкоатлетическом поле, а затем снова в раздевалке для девочек.

Она сомкнула пальцы вокруг карандаша, словно это оружие. Попыталась подумать о том, что хотела бы нарисовать, но ее мысли затуманило беспокойство, смешанное с раздражением. Почему-то она подумала о тех свирепых котятах из «Петвилла». Они были так красивы, с их детальными отметинами и большими голубыми глазами. Может стоит их нарисовать. Линии на бумаге начали появляться еще до того, как она успела обдумать мысль до конца. Тонкие пучки мягкого детского меха, бархатные вибриссы, влажные глаза.

— Хорошо используешь детали, Вэл, — заметила мимоходом мисс Уилкокс.

Вэл улыбнулась в ответ, кончиком пальца размазывая и смешивая полосы.

— Я люблю животных, — сказала она скорее себе, чем учителю.

Урок рисования стал единственным светлым пятном в этот день.

После него следовала английская литература, которую Вэл ненавидела. Миссис Васкес размахивала литературными произведениями так, как другие люди в более жестокие времена наверняка размахивали вилами и копьями. До изучения более стандартной пьесы «Ромео и Джульетта» учительница Вэл решила начать с «Тита Андроника», что, конечно, просто ужасно. Убийства, изнасилования и пытки, но все остальные в классе были в восторге от этого произведения Шекспира, а значит, Вэл приходилось притворяться, что ей оно нравится, чтобы они не смеялись над ней, как смеялись над единственной мормонской девочкой в классе.