Страх и сомнение

Края приглашения отливали на свету белым золотом. Васе почему-то вспомнился позолоченный гроб одного из поп-певцов. Наверняка разграбили склеп после погребения. Интересно, насколько тщательно скрывали похороны египетских фараонов и тому подобных императоров. Похлеще любой нынешней спецоперации.

— К успеху идёте, — улыбнулся падре, когда шашки были расставлены, — вы очень резво взяли вверх, не боитесь упасть?

— В чём подстава? — спросил Вася, осторожно начиная игру с фланга, — я проигрываю, а дела идут хорошо.

— Может, это и есть тот самый уровень, где независимо от совершаемых действий, всё равно остаёшься в плюсе.

— Сарказма вам не занимать, — усмехнулся Вася, — однако проигрывать вы однозначно не советуете.

— Проигрыш даёт пищу для размышлений, выигрыш — эйфорию, — сказал соперник, — и если не впадать в самобичевание и забвение, то можно открыть для себя много нового.

— Интересно, вы знаете про меня всё, я про вас — ничего, — Вася прикусил нижнюю губу, так что кровь выступила. Он пропустил хороший ход.

— Разве это знание поможет обыграть меня? — улыбнулся Альберт, — всё что нужно для победы вы знаете, другое дело правильно ли выбрали стратегию. Каким бы богатым ни был человек, он не может купить себе бессмертие.

— А вы?

— Ответ на него вы узнаете в конце игры, — падре посмотрел на лампу, будто в ней была сокрыта тайна мироздания, — вы вряд ли продлите себе жизнь, а вот укоротить её другим вполне способны. И когда придёт время расплачиваться, не пеняйте на систему, судьбу или меня.

— Взмах мотылька в одной части мира вызывает цунами в другой, — осторожно заметил Вася.

— Я вас умоляю, не упрощайте, — улыбнулся Альберт, — вы же игрок и хорошо понимаете, где есть ваша вина, а где нет. Для таких, как вы, законы не писаны и весь расчёт на самосознание. Ну и о нём не стоит забывать, — соперник поднял палец вверх, ставя точку в игре.

Очередной проигрыш не удивил Васю. Соперник был на другом уровне и обыграть его казалось делом практически невыполнимым.

Глава 38

Али оказался хорошим оратором. Люди тянулись к нему, как к ребёнку. Он рассказывал про любовь, терпимость и помощь ближнему. Ему нравилась миссионерская роль, вокруг блаженные и скорбящие улыбки, негатив почти отсутствует. Воспоминания страшных дней постепенно уходили и душа Али успокоилась.

Принял его в городе невысокий сгорбленный старик, седой и наполовину глухой. Он привёл Али в местную мечеть, познакомил с прихожанами и выделил комнату в общежитии. Окна небольшого помещения выходили на узкую улочку, в которой по ночам творились разные бесчинства. Али так и не привык к кровати и постелил матрас на полу. Ел он мало и скромно. По увеселительным заведениям не ходил.

— Я смотрю, ты освоился, — сказал Дима, сидя на скамейке в парке.

Али шёл по парку на службу, и несколько удивился, увидев Диму и Альберта. Они были в дорогих синих костюмах, кардиганах и галстуках. У каждого карманные часы и трости.

— Освоился, — согласился Али, — мне нравится работа.

— Как думаешь, что объединяет людей? — продолжил Дима, глядя на часы, — тонкая верёвочка, за которую можно и нужно дёргать.

— Любовь к ближнему, — предположил Али.

— Ненависть друг к другу, — рассмеялся Дима, — думаешь, они негров и евреев ненавидят?

Али замялся.

— Все не переносят всех. Сосед соседа, коллега коллегу, и, особенно, подруга подругу.

— Говорят, мужская логика объединяет мужчин, женская разъединяет женщин, — добавил Альберт, — все твои проповеди сгорят, когда женщинам не будет хватать хлеба и питья. Они заставят мужей гнать пришельцев с земли, они погонят их на войну, чтобы защищать дома, потому что женщины — хранительницы очага.

— Не забывай истинную причину нахождения здесь, — напомнил Дима, — ждём тебя на набережной в полночь.

Весь день насмарку. Али покинул парк в подавленном настроении. Вроде солнце вышло из-за туч, вроде ветер подул попутный, а старая жизнь не отпускала.

День прошёл в муках и сомнениях. Он почти не ел и всё время размышлял. Зачем ему на набережную, разве нет других? Вон сколько по улицам гуляет. Но делать нечего и вечером Али накинул плащ и вышел из дома.

Давно стемнело и огни города освещали многочисленные парки. Был выходной и Али вглядывался в безмятежные пьяные лица. Они смеялись, громко разговаривали и пили. Безмятежная беззаботная жизнь.

Только два лица ему не понравились. Дима был в серой короткой куртке, джинсах и белых кроссовках. Альберт в синей вязаной кофте и армейских штанах. На ногах шлёпанцы.

— Знаешь, что скоро будет? — посмотрел в небо Дима.

Али пожал плечами.

— Скоро будет дождь, — сказал Дима и рассмеялся, — смотри, какие тучи.

Али посмотрел на чёрный занавес и согласился.

— Вы не по погоде одеты, — осторожно заметил Али, указывая на шлёпанцы.

— Может быть, — кивнул Альберт, — но это меньшая из бед.

Дима выбросил окурок и тут же достал новую сигарету.

— Скажи, Али, почему они смеются и радуются, когда полмира воюет и лежит в руинах? — спросил Дима, — почему один народ ценится выше другого, и при этом ими же насаждается толерантность и равноправие?