Страх звёзд

— Вы только что напали на крейсер военного авиакосмического флота Федеративной Литийской Республики. Это акт агрессии по отношению к Литии в нейтральном космическом пространстве. Сначала вы отказались выполнить моё требование и сбросить скорость, потом обманули нас, пытаясь использовать свою двигательную установку как оружие. Никаких шансов при столкновении с моим крейсером у вас нет.

Тонкие губы литийского капитана исказились в некоем подобии ухмылки, и его лицо застыло на пару секунд — зависло, как изображение в перегруженном вирте.

— Мы готовы сбросить скорость, — сказал Томаш, — но вы открыли огонь. Давайте вы перестанете стрелять, мы завершим манёвр разворота и сбросим скорость.

— Я обдумаю ваше предложение, — произнесла с небольшой заминкой голографическая голова. — А по…

Изображение внезапно погасло — канал отрубился, перебив командующего на полуслове.

— Щиты — всё, — сказал замогильным голосом Насир. — Батареи опустошены, генератор захлебнулся. Сейчас они по нам влепят, и…

— Боже, ну а связь-то? Что у нас со связью? — застонал Томаш. — Совсем уже разваливается корабль?

— Со связью у нас всё в порядке, — сказала Лада. — Это они отвалились.

— Как? Почему?

Насир включил голографическую карту, и лицо его тут же расплылось в улыбке.

— А вот и наш невидимка! Явился, адыр его елдыш!

— Твою мать! — выдохнул Томаш.

Он прилепил на висок кадол и, крепко зажмурившись, нырнул в вирт. Литийский крейсер, похожий на увешанную орудиями гильзу, шёл совсем рядом — на расстоянии в секунду, не больше, как будто хотел протаранить их или взять на абордаж. Но удивило Томаша не это. Поначалу он даже решил, что литиец, обезумев, палит в слепую пустоту из импульсных турелей, но потом вирт стал отрисовывать переливающееся вокруг корабля зелёное силовое поле — как омывающие фюзеляж волны космического прибоя, — и Томаш понял, что литиец врубил щиты.

В угрожающий им крейсер стреляли.

Сенсоры не улавливали ни малейшего возмущения пространства, которое могло бы выдать невидимку. Судя по всему, литиец тоже ничего не понимал. Он отстреливался, но как-то меланхолично и неторопливо — видимо, его искусственный интеллект бесстрастно следовал выбранному алгоритму, давал залпы по координатной сетке через выверенные интервалы в надежде обнаружить противника и попутно берёг энергию на сверкающие, как радиоактивное зарево, щиты, которые пока что уберегали корабль от повреждений. О «Припадке» он и думать забыл. Томаш оказался невольным свидетелем побоища на расстоянии всего лишь в одну световую секунду.

Надо было поскорее уводить «Припадок» подальше, но это сражение с темнотой загипнотизировало Томаша.

Внезапно атака на литийца усилилась в десятки раз. Из пустоты, с какой-то сверхъестественной точностью, стали бить мощные невидимые турели, и силовой щит уже не играл оттенками, как энергическая аура, а светился мощным непререкаемым огнём. Томаш подумал, что литиец так долго не выдержит — от работающих на полную мощность щитов захлебнутся за несколько секунд любые генераторы. В этот момент, как призрак, начал восставать из темноты невидимка. Даже его мощностей не хватало, чтобы поддерживать огонь всей батареи вместе с режимом маскировки. Сенсоры работали с задержкой, и Томаш видел, как сначала появились подвешенные в пустоте турели, налились светом фланговые ускорители, выросли крепко спаянные листы брони — но невидимка всё ещё отображался не целиком и был похож на расколотую скорлупу, на страшного призрака погибшего бакарийского крейсера, который безжалостно мстит обескураженному противнику.

Литиец врубил двигатели и попытался сбежать — в работу расчётливого искусственного интеллекта вмешались люди. Невидимка не собирался их отпускать. Щиты литийца погасли — его энергии теперь хватало лишь на короткие одиночные залпы, которые с лёгкостью отражал невидимка.

«Какой смысл?» — прошептал Томаш в вирте. — «Отпусти их!»

Ему казалось, что он чувствует исходящий от кораблей жар. Невидимка безжалостно бил лазерами по обессилевшему противнику. На фюзеляже литийца появились огромные кляксы кипящей лавы — это плавилась и испарялась броня. Взорвался ускоритель, по которому скользнул лазерный луч — из борта ударил яркий фонтан огня, окрасив броню в чёрный цвет, как у обугленной кожи.

Томаш вышел из вирта.

В глаза впился острый свет потолочных ламп, и у Томаша брызнули из глаз слёзы.

— Щиты ожили? — спросил он, закрыв лицо. — Врубайте щиты!

— Уже занимаемся, херзац его! Пару секунд, пока не выйдем на нужную мощность. Пару секунд всего.

— Что там творится! — покачал головой Томаш. — Боже мой! Он не даёт им ни шанса!

— Там же сотни людей, — прошептала Лада.

— Всё! Щит! — крикнул Насир.

Невидимка как будто ждал, когда у них заработают щиты, чтобы дать финальный залп. Рубку привычно затрясло, и Томаш вцепился в подлокотники ложемента. Что-то треснуло и заискрило. Снова вырубился на несколько секунд свет. Когда корабль пришёл в себя, Томаш тут же включил на терминале карту — лезть в вирт уже не было сил.

Никого.