Страх звёзд

Фён развязала мятую тряпку, которая заменяла ей респиратор, и вытерла лицо.

— Как так вообще вышло? Ты говорил, она наполовину бакарийка?

— Отец — с Бакара, мать — с Литии. — Томаш упёрся руками в поясницу. — Отец в дипломатическом корпусе работал, служба закончилась, он и смотался первым рейсом на родную планету. В итоге Лада Бакар ненавидит даже больше, чем литийцы, которым пропагандой мозги промыли.

— Что за пропаганда такая? — нахмурилась Фён.

— Неважно! Мы тут, считай, вне политики. И с Ладой об этом лучше не говори, не любит она…

— Мне мозги никто не промывал, и никого я не ненавижу. Просто ни разу я не слышала, чтобы наши и бакарийцы…

— Это редкость, да. Я так понимаю, бакарийские мужчины обычно не считают литийских женщин привлекательными. Другие стандарты красоты, видимо.

— Ну они и сами-то, — Фён фыркнула, — не красавцы!

— Только Насиру это не говори! — рассмеялся Томаш.

Фён поджала губы — видно было, что она хочет ещё о чём-то спросить.

— Чего? — не выдержал Томаш.

— А с Насиром вы как сошлись? Это же из-за него на вашей тарке гравитационные катушки по-бакарийски работали. Тяжело перестраиваться. Я до сих пор привыкнуть не могу. Как навеселе всё время.

— Я на «Припадке» много лет летал. У меня и раньше капитан был бакарийцем, так что бакарийские гравы для меня не проблема. А Насир — отличный мужик. Пилот от бога, правда, с субординацией у него проблемы, вот его ото всюду и попёрли. Но мы с ним сошлись характерами.

— И как он… — начала Фён. — Он же на Литии, наверное, из корабля не выходил? Литийская гравитация ему не по силам.

— Да ты знаешь… — Томаш потёр затылок. — Я последние годы тоже не шибко любил там наружу выбираться.

— Но как так? Это ведь твоя родина, твой дом. Неужели там не осталось ничего, о чём бы ты скучал? О чём вспоминал хотя бы?

Томаш покачал головой.

— Это для тебя — дом. Для меня уже давно нет. Мне иногда кажется, что и правда нет ничего, что меня с Литией связывает.

— Но кашто так жить можно — без дома? Чем тебе Лития не угодила?

— Не в этом дело! Ничего против Литии я не имею. Просто не всем нужен дом как некое место, куда ты приходишь, чтобы посидеть на крыльце, закатом полюбоваться и выпить кружечку «ветельского». Мы, считай, путешественники. Летаем между двумя берегами. Вернее, летали, чёрт! — Томаш вздохнул. — Наш дом… Он ни на одном из этих берегов, он, скорее, где-то посередине. «Припадок», наверное, и был моим домом. Ты, конечно, не понимаешь, я для тебя, наверное, этот, как его, изгой или предатель родины.

Фён сдвинула брови, и на лбу у неё прорезалась морщинка.

— Нет, я понимаю. Но тогда это, наверное, очень тяжело — так вот, однокажно дом свой потерять.

Томаш коснулся её плеча.

— Я стараюсь об этом не думать. У нас и без того проблем хватает. Нам бы из этой засады выбраться, а потом, глядишь, и новый корабль появится. Дом, как говорится, там, где мы. — Томаш задумался на секунду. — Да хотя бы просто к чертям отсюда выбраться! Вся эта миссия — как один большой ночной кошмар!

— К чертям лучше не надо, — улыбнулась Фён.

* * *

В отсеке с ложементами теперь так воняло хлоркой, что слезились глаза. Но, по крайней мере, получилось вытравить запах крови.

— Неплохо, — сказал Томаш и закашлялся.

— Да уж, херзац его! — проворчал Насир. — У меня до сих пор желудок колом стоит! Но ложементы вроде работают. Правда, подголовники на соплях держатся, по ним же резаком прошлись. Так что поаккуратнее надо будет.

Томаш подошёл к ближайшему ложементу, опёрся на него рукой, и тот затрещал так, словно его собрали из старых высохших костей.

— Может, мне попробовать? — сказал он. — Мне-то к вирту не привыкать. Ничего другого всё равно в голову не лезет.

— Не спеши, напробуемся ещё. Думаю, нам тут долго торчать. Вот же херзац! Если б хоть терминал не отрубился! Мы даже не знаем, куда это корыто летит!

— До того, как это корыто нас подобрало, курс у него лежал к Бакару. Домой возвращалось. Наверное, встали сейчас на прежний курс, если, конечно, маневровые после нашего спасения не накрылись окончательно.

— Тем хуже. Зайдём в сектор — и нас собьют к херзац матерах!

— Не забыл, с какой скоростью мы летим? Боюсь, до этого мы не доживём.

— Точно! Тогда можно ставки делать, от чего в первую очередь скопытимся — жратва кончится или…

— Или жизнеобеспечение накроется. Я всё же надеюсь, что нас отсюда заберут.

Насир присел на край ложемента.

— Я вот чего-то уже сомневаюсь.

— Почему?

— На кой елдыш нас, придурков, отсюда забирать? Это ж сколько усилий надо! В военное-то время!

— Айше нужен самописец. Это и есть наш билет отсюда.

— Уверен? А может, Лада права? Кто мешал Айше альтаам в таракана встроить? Или два, как ты сказал. Или двадцать два. Они ей передадут, что нужно, по мгновенной связи — и всё. А нас можно к херзац матерах послать! Я бы на месте Айши туда и бомбу какую-нибудь встроил.

Томаш тоже сел.

— Судя по тому, как она этими альтаамами раскидывается… — проговорил он. — Скорее всего, так и есть. Но…

— Что — но?

— Про бомбу — это уже перебор. Да и мы пока что живы.