Страхи царя Соломона

Я сразу понял: вот оно, решение. Сейчас же бужу Алину, и мы едем. Можно занять денег у месье Соломона и открыть там книжную лавку. Принять решение - великое дело, я окончательно воспрянул духом и подозвал официанта:

- Плачу за всех.

Девицы поблагодарили - приятно было побеседовать.

Я вышел на улицу. Времени было часа четыре утра, но книжная лавка под антильским солнцем стоила того, чтобы разбудить кого угодно, - это не то что какие-нибудь ночные страхи. Как говорит Морисетта: места еще есть, надо только знать. На берегу Карибского залива, где стопроцентно чистая вода. Есть, правда, акулы, но им не грозит исчезновение. А весь мир так далеко, что дальше некуда. Может быть даже, у нас с Алиной народятся негритята… Я сел на тротуар и заржал. А что негры не такие нервозные, как белые, потому что не так затронуты цивилизацией, это все знают. А вот я сильно тронутый. И я опять заржал. Так я развлекался и швырялся сам в себя кремовыми тортами добрых полчаса, чтобы сбросить груз всеобъемлющих знаний, и когда позвонил в дверь Алины, то от знаний не осталось и намека: получился такой молодчик -впору в тюрьму без суда и следствия.

32

Едва Алина, сонная, открыла дверь, я проскользнул мимо нее и нырнул в кровать, как у себя дома. Она тихонько вошла за мной, скрестила руки на груди и посмотрела на меня так, что я сразу понял: с ней притворяться бесполезно, и моя молодецкая ухмылка завяла. Алина видела меня насквозь. Она присела рядом со мной на край кровати - странно для молоденькой девушки, у которой еще нет детей. Это я не потому, что потерял мать в раннем детстве, просто это тоже такое готовое платье по модели, которой уже несколько миллионов лет, или, может, во всех нас говорит тоска по утраченному обезьяньему предку. Алина молодая и красивая, и мне было так приятно быть рядом с кем-то, кто во мне не нуждается. Без всякого SOS-альтруизма -именно в этом я сам нуждался. Не знаю, как там в укромных уголках на Мартинике, и не поеду проверять - лучше буду верить, что такое бывает на свете. Что делают люди, когда им становится невмочь человеческий облик? Они от него отделываются. Идут, например, в террористы и становятся бесчувственными. Это, как говорит Чак, отключка. Вроде как у Чарли Чаплина,, когда он в фильме "Малыш" нашел ребенка и открывает водосточный люк и раздумывает, не избавиться ли от него окончательно.

- Алина…

- Постарайся заснуть.

- Ты просто бессердечная дрянь.

- Надо же жить.

- Я подумал, что, если нам уехать вдвоем на Антилы? Там периферия. Что в точности это значит - "периферия"?

- Места, удаленные от центра.

- Точно. Там и есть периферия.

- Везде есть телевизор.

- Но необязательно его смотреть. Можно занять денег и смотаться туда жить. И разом со всем развязаться.

- По-моему, это довольно трудно осуществить.

- Нет ничего трудного, когда есть стимул. Бежал же Мезрин из камеры усиленной охраны.

- У него были сообщники.

- Мы с тобой - вот уже два сообщника. Тебе бы надо отпустить подлиннее волосы, чтобы тебя было больше.

- Думаешь, это измеряется в сантиметрах?

- Нет, но чем больше, тем лучше. Ты знаешь, что значит "элегический"?

- Знаю.

- Значит "грустный и мечтательный". Один мой друг говорит, что студенты из Красных бригад убили Моро, чтобы десенсибилизироваться. Понимаешь?

- Не очень.

- Ну, чтобы потерять чувствительность. Добиться, чтобы ничего не чувствовать. Как в стоицизме.

- Ну и что?

- Лично я на такое не способен. Алина засмеялась.

- Это потому, что ты недостаточно подкован. Не силен в теории. Или, если выражаться твоим языком, для такого уровня тебе не хватает теоретичности. Тут требуются умственные выкладки. Нужна система. Ты где застрял?

- В ресторане на площади Пигаль.

- Да нет, на чем остановился, где застрял в учебе?

- Я самоучка. Это верное средство стать ходячей энциклопедией. А вообще я только что от мадемуазель Коры. Она такая одинокая, такая несчастная и подавленная, что мне хотелось ее удавить совсем. Понимаешь?

- Более или менее.

- А потом я понял, что это не она такая, а я. Она не сознает, что она старая, несчастная и подавленная. Сила привычки. К жизни привыкаешь, как к наркотику. Она говорит, у нее дом и все удобства. Вот я и думаю: что это за штука такая - жизнь? Как она ухитряется заставлять нас все глотать да еще просить добавки? Вдох-выдох, вдох-выдох - только и всего?

- Спи, Пьеро.

- Меня, черт возьми, зовут Жан. Хватит делать из меня шута горохового.

- Раздевайся и спи. Пьеро-лунатик. Давай баиньки. Баю-бай, мой малыш, на ручках у мамочки.

- Ты бессердечная тварь, Алина. Поэтому ты мне сразу и понравилась. Это же просто чудо - встретить человека, который ни в ком не испытывает нужды.