наружности лет пятидесяти, - я полагаю, что все
присутствующие здесь мои близкие друзья. А от близких
друзей у меня нет секретов. Я собрал вас здесь вот почему. Как вы, наверное, все знаете, мой младший брат Федор
совсем выжил из ума. Последнее его решение о передаче
своей доли наследства покойного родителя в фонд помощи
обездоленным явное подтверждение тому. Поэтому я, как
глава корпорации «Иванов и сыновья», считаю, что Федор
должен быть отстранен от управления делами фирмы, и тут
не может быть никаких компромиссов. Как говорится, либо
я-либо он. Но вам, я думаю, не надо объяснять, что
произойдет с фирмой, если во главе ее станет мой младший
брат. Да, да, вы правы, фирму ждет уже в ближайшем
будущем полный развал. До недавних пор мнё еще удавалось
хоть как-то контролировать брата и пресекать его страстное
- 357 -
желание поставить все в фирме с ног на голову. Но в
последнее время брат стал просто невыносим, и я опасаюсь, что уже скоро не буду в состоянии удержать его от этого.
Поэтому я решил действовать и действовать
незамедлительно. Итак, друзья, я спрашиваю вас, как это
сделать? Каким способом, отстранить от дел моего брата,
ведь юридически он такой же владелец фирмы, как и я. Отец
завещал фирму нам обоим на правах совместного
компаньонства. Так что законным путем тут ничего не
добьешься, но придумать что-то просто необходимо, иначе в
скором времени многие из вас останутся без работы.
Ведь вы знаете моего брата, знаете о том, что
ему чуждо чувство терпимости. Я готов выслушать
любое мнение и не бойтесь, друзья, задеть мои
чувства, говорите все, что думаете. Хотите откровенно, всех
кто здесь присутствует я ценю и уважаю, а некоторых и
люблю гораздо больше, чем своего брата. И я хочу, чтобы те, кого я люблю и ценю, сказали мне всю правду в эту
решительную для меня минуту.
Первым, взял слово главный коммерческий директор, сухой
желчный старик с косматыми бровями. Но сказать толком
так ничего и не сумел, только бубнил одно и тоже: Как-то
надо это сделать, да, как-то надо, нельзя же этого допустить, нет, нельзя. Потом выступил второй вице-президент, пухлый
коротышка неопределенного возраста, но он тоже не смог
придумать ничего лучше того, что необходимо попытаться
заставить Федора Иванова отречься от наследства, а стало
быть и от владения фирмой в пользу старшего брата. Вроде
бы не так уж и плохо, но весь вопрос все в в том же: а как
сделать это. Тут-то коротышка и спасовал. 3атем выступило
еще пару человек, но ни один из них тоже так и не смог
предложить ничего путного. Наконец, очередь дошла до
последнего из присутствующих. Им оказался управляющий
кадрами махровый еврей по фамилии Профштейн. Все взоры
с надеждой обратились к нему. И еврей не подвел, он
предложил поистине соломоново решение. На первый взгляд
настолько же неуместное как и банальное, и все же
единственно верное. И что же предложил Профштейн? А
- 357 -
впрочем, вы наверное уже догадались. И как только у него
повернулся язык в присутствии единоутробного брата, а
впрочем это его сугубо личное дело. Отдадим должное его
смелости. Итак, Профштейн предложил ликвидацию. И
лучшим, по его мнению, будет смерть от сердечного
приступа. А так как сам он по образованию медик, то он сам
все и устроит. .
- Прекрасно, - только и мог сказать Петр Иванов. И так как
решение былo принято, то решено было разойтись, выпив на
прощание за успех операции.
Итак, бриффинг закончился в субботу где-то около
одиннадцати вечера, а уже в воскресенье к полудню все тот
же Арон Профщтейн обнаружил в своём письменном столе
записку следующего содержания: «Знай, что если ты
совершишь задуманное, то ты тоже умрешь». Профштейн
был храбрым человеком, и поначалу он не испугался, твердо, решив осуществить задуманное, но подумав; решил еще как
следует подумать. А так как он думал естественно поеврейски, то начал прежде всего с мысли, о том, а зачем, собственно говоря, ему все это, надо. Ну, сделает он
задуманное дело, а, ему то от этого что будет. Если записка
не розыгрыш, то чего доброго, действительно прибьют. А
если и розыгрыш, что из того? Неизвестно, что предпримет
против него старший Иванов. Он ведь может и : обидёться за
брата. Русские люди, очень странные люди. И не лучше ли
пойти в полицию и все рассказать. Но поверят ли? А хоть бы
и не поверили! Но, тогда ему уже не работать на Иванова. Но
ведь жизнь дороже куска хлеба. В общем положение прямотаки безвыходное. Не знаешь, на что и решиться.
Петр Иванов был доволен, крайне доволен.
Все получалось так, как он и предполагал. Как он их всех
провел ! А Профштейн-то , ну не дурак ли? Вот она вам
еврейская услужливость во всей ее экзотической широте. Ну, надо же, сам предложил, сам и вызвался. Одним словом,
талант! Жаль дурака, а впрочем, без дураков нельзя. С ними
- 357 -
жить легче. Представляю какими словами он будет поносить
меня сидя на электрическом стуле. А стула ему не миновать. Как говорится, око за око, смерть за смерть. А что делать с
остальными? Так, сколько их? Раз, два, три, боже, четверо. А
не многовато ли? А впрочем, чего уж там. Итак, кому что?