Страна мыслителей

наружности лет пятидесяти, - я полагаю, что все

присутствующие здесь мои близкие друзья. А от близких

друзей у меня нет секретов. Я собрал вас здесь вот почему. Как вы, наверное, все знаете, мой младший брат Федор

совсем выжил из ума. Последнее его решение о передаче

своей доли наследства покойного родителя в фонд помощи

обездоленным явное подтверждение тому. Поэтому я, как

глава корпорации «Иванов и сыновья», считаю, что Федор

должен быть отстранен от управления делами фирмы, и тут

не может быть никаких компромиссов. Как говорится, либо

я-либо он. Но вам, я думаю, не надо объяснять, что

произойдет с фирмой, если во главе ее станет мой младший

брат. Да, да, вы правы, фирму ждет уже в ближайшем

будущем полный развал. До недавних пор мнё еще удавалось

хоть как-то контролировать брата и пресекать его страстное

- 357 -

желание поставить все в фирме с ног на голову. Но в

последнее время брат стал просто невыносим, и я опасаюсь, что уже скоро не буду в состоянии удержать его от этого.

Поэтому я решил действовать и действовать

незамедлительно. Итак, друзья, я спрашиваю вас, как это

сделать? Каким способом, отстранить от дел моего брата,

ведь юридически он такой же владелец фирмы, как и я. Отец

завещал фирму нам обоим на правах совместного

компаньонства. Так что законным путем тут ничего не

добьешься, но придумать что-то просто необходимо, иначе в

скором времени многие из вас останутся без работы.

Ведь вы знаете моего брата, знаете о том, что

ему чуждо чувство терпимости. Я готов выслушать

любое мнение и не бойтесь, друзья, задеть мои

чувства, говорите все, что думаете. Хотите откровенно, всех

кто здесь присутствует я ценю и уважаю, а некоторых и

люблю гораздо больше, чем своего брата. И я хочу, чтобы те, кого я люблю и ценю, сказали мне всю правду в эту

решительную для меня минуту.

Первым, взял слово главный коммерческий директор, сухой

желчный старик с косматыми бровями. Но сказать толком

так ничего и не сумел, только бубнил одно и тоже: Как-то

надо это сделать, да, как-то надо, нельзя же этого допустить, нет, нельзя. Потом выступил второй вице-президент, пухлый

коротышка неопределенного возраста, но он тоже не смог

придумать ничего лучше того, что необходимо попытаться

заставить Федора Иванова отречься от наследства, а стало

быть и от владения фирмой в пользу старшего брата. Вроде

бы не так уж и плохо, но весь вопрос все в в том же: а как

сделать это. Тут-то коротышка и спасовал. 3атем выступило

еще пару человек, но ни один из них тоже так и не смог

предложить ничего путного. Наконец, очередь дошла до

последнего из присутствующих. Им оказался управляющий

кадрами махровый еврей по фамилии Профштейн. Все взоры

с надеждой обратились к нему. И еврей не подвел, он

предложил поистине соломоново решение. На первый взгляд

настолько же неуместное как и банальное, и все же

единственно верное. И что же предложил Профштейн? А

- 357 -

впрочем, вы наверное уже догадались. И как только у него

повернулся язык в присутствии единоутробного брата, а

впрочем это его сугубо личное дело. Отдадим должное его

смелости. Итак, Профштейн предложил ликвидацию. И

лучшим, по его мнению, будет смерть от сердечного

приступа. А так как сам он по образованию медик, то он сам

все и устроит. .

- Прекрасно, - только и мог сказать Петр Иванов. И так как

решение былo принято, то решено было разойтись, выпив на

прощание за успех операции.

Итак, бриффинг закончился в субботу где-то около

одиннадцати вечера, а уже в воскресенье к полудню все тот

же Арон Профщтейн обнаружил в своём письменном столе

записку следующего содержания: «Знай, что если ты

совершишь задуманное, то ты тоже умрешь». Профштейн

был храбрым человеком, и поначалу он не испугался, твердо, решив осуществить задуманное, но подумав; решил еще как

следует подумать. А так как он думал естественно поеврейски, то начал прежде всего с мысли, о том, а зачем, собственно говоря, ему все это, надо. Ну, сделает он

задуманное дело, а, ему то от этого что будет. Если записка

не розыгрыш, то чего доброго, действительно прибьют. А

если и розыгрыш, что из того? Неизвестно, что предпримет

против него старший Иванов. Он ведь может и : обидёться за

брата. Русские люди, очень странные люди. И не лучше ли

пойти в полицию и все рассказать. Но поверят ли? А хоть бы

и не поверили! Но, тогда ему уже не работать на Иванова. Но

ведь жизнь дороже куска хлеба. В общем положение прямотаки безвыходное. Не знаешь, на что и решиться.

Петр Иванов был доволен, крайне доволен.

Все получалось так, как он и предполагал. Как он их всех

провел ! А Профштейн-то , ну не дурак ли? Вот она вам

еврейская услужливость во всей ее экзотической широте. Ну, надо же, сам предложил, сам и вызвался. Одним словом,

талант! Жаль дурака, а впрочем, без дураков нельзя. С ними

- 357 -

жить легче. Представляю какими словами он будет поносить

меня сидя на электрическом стуле. А стула ему не миновать. Как говорится, око за око, смерть за смерть. А что делать с

остальными? Так, сколько их? Раз, два, три, боже, четверо. А

не многовато ли? А впрочем, чего уж там. Итак, кому что?