Страна падонкаф

Потом Сашка уехал из Мухачинска и поступил в военное училище. Как всегда мечтал. И сразу же перестал общаться. А Катя осталась в Мухачинске со своей любовью. Бедная девочка-дурочка. Но теперь-то она не такая! Наивная, глупая, доверчивая. Ворона. Ей скоро восемнадцать! Еще чуть-чуть — и старуха! Теперь она знает жизнь, знает мужчин. Теперь ее уже так не обманешь: чуть погладили, и упала — я вся ваша!

Катя смотрит на часы. Скорее бы десять! Про странные слова дуралея Лябина она совсем забыла.

Сережа у Марка. Пьет кофе и ест пиццу. Марк за компом. «Следствие ведут Колобки». Марк, он же мозга! Быстро сообразил, как искать «белую рубашку» с помощью интернета. В списке друзей выбрал мухачинцев и разослал им сообщение, с просьбой написать ему, если встретят этого мужика. Получилось больше тысячи человек! Пусть мониторят город. Теперь остается набраться терпения и ждать. Кто-нибудь да засечет этого урода.

Сережа реально боится за сестер. За двойняшек. Они такие маленькие еще и беззащитные. Как весенние цветочки. Но сейчас можно за девчонок не беспокоиться. Он знает, что они дома. Стряпают с мамой беляши.

Сережа хмурится. Проходил сегодня мимо куролятинского дома. Навеяло. Резануло. Хотя, по слухам, там многое изменилось. Дядя Коля с Наилей пьют. Они заняли третью комнату в своей коммуналке и квасят. Салават, наконец, получил отдельную квартиру. Причем недалеко, на Доменной. Сейчас живет в двушке. Постоянно скандалит с Фаридой. Она: «Ууу, чертов татарин!» Он: «Кто татарин?! Я не татарин, я башкир!» Татарка-то как раз Фарида. Салават увез с собой привычку к «Хлебному дару». Но «Пшеничная» для Куролятиных ничем не хуже. Даже лучше, потому что дешевле.

— Вот содомиты! — вскрикивает Марк. Быстро набирает в ответ на клавиатуре: «Убейсяапстену! Выпей йаду!»

— Кто это?

— Да пидорасы! — объясняет друг.

Сережа молча ждет продолжения.

— Присылают мне всякий спам. Про твоего мужика пока ничего нет.

В комнату зашел Яков Григорьевич. Вернулся из своей аптеки. Сережа и не заметил, как вечер подкрался. Поэты любят говорить: «вечер подкрался». Прокрался в Мухачинск. Заволок темнотой улицы. Сначала прозрачной, а потом все гуще, гуще…

— Что делаем, мальчики? — Яков Григорьевич и сам-то маленький, как мальчик. Родинка на подбородке с тремя длинными волосками. Зато на голове — целая седая копна. Марк не в отца — такой шпиль.

Марк улыбнулся.

— Делаем полезную работу, папа. Людей спасаем.

Яков Григорьевич одобрительно похлопал сына по спине. Ухватил с тарелки кусок пиццы. Зажевал.

— Молодцы, мальчики! Это большая мицва!

Отец вышел. Пошел на кухню — ужинать.

Сережа спросил у Марка:

— Он прикалывается? Что такое мицва?

Друг засмеялся:

— Мицва — это какое-нибудь доброе дело.

Румяные беляши аппетитной горкой красуются на широком блюде. Лепота! Запах обалденный. К ним бы еще свежей сметанки. Пустой холодильник зияет упреком. Виноватит. Дома сметаны нет, а идти к цыгану в магазин неохота. Ну, нет так нет! Обессилели обе с мамой. Замуздырились и больше неохота колупаться. Так теперь говорят в некоторых кругах.

Марисабель не отрывается от компьютера. Отрываться времени нет ни секунды. Играет в шутер. Она в свои тринадцать лет уже продвинутый юзер! Ну почему так? Самые грамотные специалисты придумывают в итоге просто тупое мочилово. За это получают хорошие деньги. Гениальный Курчатов, например, посвятил свою жизнь созданию атомной бомбы. Тоже тупое мочилово. Разве нельзя свои знания потратить на что-то более полезное? Все-таки странно устроено человеческое общество.

Латойя в обнимку с Пусиком перед телевизором. Смотрят мультфильмы. Пусик больше любит сидеть со спокойной Латойей, чем с непредсказуемой Мари. Серж где-то бродит.

— Мама, я скоро приду! — Катя захлопывает за собой тяжелую металлическую дверь. Все. Там внутри, за дверью, остались домашние дела, полудетская жизнь, куклы. Здесь, во внешнем мире — она молодая взрослая женщина. Идет к своему любимому мужчине.

Душа парит. Душа наяривает «Свадебный марш» Мендельсона, пока Катя торопится по широкой, почти пустынной улице в сторону леска. Многоквартирные дома кончаются. Вот и начало тропинки, ведущей через лес к реке. Там на маленькой укромной полянке Катю ждет любимый. Именно на этой полянке в мае жестоко убили Наташу Анохину, но Катя этого не знает и не боится. В лесу уже совсем темно. Ночная темнота, как густой лак, скрывает детали окружающего. Катя осторожно пробирается во мраке. Становится страшновато.

«Нужно было взять фонарик», — запоздало спохватывается девушка. В леске, можно считать, тихо. Только что-то потрескивает, постукивает, шевелится. Как обычно, в ночном лесу параллельно идет своя незначительная жизнь. Где-то далеко-далеко, на районе, орут пьяные. Катя сворачивает у толстой ели с тропинки прямо в чащу. Ель — это ориентир. Катя проходит несколько десятков метров. Почти на ощупь. Она хорошо знает дорогу. Вот и полянка. На ней чуть светлее. Луна. Серебряная королева ночного неба.