Страна падонкаф

Витас пожал плечами. «И хочется, и колется, и мама не велит!» У него в душе — какая-то темная муть чувств и желаний. Свалена, как куча грязного белья в стиральной машине. Бак вращается и переплетает эту мешанину все сильнее. Желание совершить что-то большое, что мгновенно выделит его из общей серой массы. Поставит над… Одновременно — страх. Может быть, это боится маленький человечек внутри? Или запрещает человечность? Наверно, Родион Раскольников у Достоевского в «Преступлении и наказании» испытывал что-то подобное, медитируя на топор. «Преступление-грех-наказание-искупление». Витас не знаком с Федором Михайловичем. Он болел, когда в десятом классе изучали творчество Достоевского: «духовный путь и эволюция внутреннего мира». «Проходили». А Витас мимо.

— Сделаем! — Димас таких терзаний не ведал. Сказали «надо!», значит, надо!

— Как? Когда?

Витас посмотрел на Димаса. Практик. Антипод самого Витаса. Димас не торопясь допил чай — делал вид, что обдумывает вопросы.

— Вечером подкараулим, когда ниггер пойдет домой со «Сметаны».

Пискля подал голос:

— Можно в подъезде…

«Как странно! — Катя никак не могла забыть разговор с Лябиным. Был в нем какой-то момент… Что-то не так… Что-то этот дебил такое сказал… — А, ладно! Потом дойдет».

Время гламура. Катя улыбнулась двойняшкам. Те с восторгом разглядывают друг у друга афрокосички. Гладят, тянут, дергают. Пожилая жирная парикмахерша заканчивает стрижку самой Кате. Самый опытный мастер в салоне. И самый толстый. Каре. Виски с филированием. В результате создается эффект разлетания волос. Катя смотрит в зеркало. Густая прямая челка до линии бровей. Высокому лбу челка придаст выразительности. У Кати высокий лоб.

— Девушка, не вертитесь. Я скоро закончу, — недовольно бурчит толстуха. — Делаем креативную укладку с эффектом легкой небрежности!

Катя согласна на легкую небрежность. Еще бы! В зеркало на нее любуется голубоглазая красотка в розовой кофточке с надписью «blondy with brain». Новая прическа рождает нового человека. Девушку, которая следит за модными тенденциями. Не то, что раньше: «Я упала с сеновала, тормозила головой». Три ха-ха! Как хорошо, что мама дала денег!

Сердце наполняется приятным теплом. Любимый будет доволен.

«Но что же все-таки такого мне сказал Лябин?»

После трезвого обеда у тети Раи Леха с Димасом уехали на кладбище. Шеф позвонил. Есть фронт работ. Привалили заказы. Сегодня пацанам нужно вырыть четыре могилы. На завтра. Будут хоронить троих бывших мухачинцев. Одна могила про запас.

Витас решил немного прогуляться с Игорем и его верным оруженосцем — Писклей. Размять ноги. Подышать воздухом. Не хотелось оставаться одному наедине с собой. Психология. Они втроем, не торопясь, вышли со Сталеварной на Металлургический проспект. Все тип-топ. Погода хорошая. Солнечно, сухо. Наш сине-зеленый шарик продолжает вращаться.

Они дошли до рекламного щита. На щите — изображение разбитого авто и надпись: «Поторопись-ка и застрахуй!» Какая-то оскорбительная надпись. Похоже на название сказки для взрослых. Про девочку и мальчика. Игорь с сарказмом прочитал вслух рекламу и заметил:

— Знаете, парни, когда-нибудь историки будут изучать наше время. Удивительное время, когда реклама материлась, а каждый политик называл водку своим именем.

Игорь со странной усмешкой посмотрел на спутников.

— И были мы! Вот такие.

Витас с Писклей молча курили. Слушали Игоря. Улыбались. Пялились на проходящих девушек.

У Игоря зазвонил мобильник. Он приложил к уху яростно пищащую плоскую коробочку. Жена ищет. Впрочем, уже нашла. Ругается. Натаха-воспитаха!

Витас стоял и слушал, как Игорь жалко оправдывается перед женой: «Да, солнце. Я не забыл, солнце. Конечно, солнце. Уже делается, солнце…» Пискля тем временем зашел за забор и, широко расставив ноги, справил малую нужду. Обоссался. «Пусть лучше лопнет моя совесть, чем мочевой пузырь!»

Наконец Игорь отключил сотик и вытер ладонью взмокшую лысину. «Уфф, достали эти бабы!»

— Ладно, орлы, я поехал на овощной рынок. Моей нужно, чтобы я купил картошку и лук.

Продовольственные рынки в Мухачинске, несмотря на оккупацию города столичными ритейлерами, процветали. ГМО пугали своей бестелесностью и неопределенным будущим. В городе функционировало множество мини-рынков и по одному большому — в каждом районе. Верилось, что там ты покупаешь настоящие натуральные овощи и фрукты, которые в своей краткой жизни не видели ничего, кроме коровьего навоза. Городские власти с помощью средств массовой информации, поддерживали эту веру в массах. Мэр Мухачинска совершенно случайно владел самыми большими в области сельскохозяйственными угодьями, на которых, как муравьи на варенье, сосредоточенно копались китайские крестьяне. Щедро лили пестициды, трудяги. Их продукция в основном и заполняла прилавки мухачинских рынков. Много продукции.

— Не спускай глаз с черного! — строго приказал Витасу Игорь напоследок. Витас взглянул на него: волевой подбородок, непреклонная решимость в глазах. Вылитый рейхсмаршал! Игорь резко вскинул руку. Витас машинально тоже. Неизменное ритуальное:

— Хайль!