Страна утраченной эмпатии. Как советское прошлое влияет на российское настоящее

Разновидностью пыток и одним из самых подлых средств воздействия на «нерадивых» является «круговая порука». Этот метод крайне широко применяется как в Российской армии, так и в пенитенциарной системе (это структуры у нас вообще крайне схожи). Суть его проста: заключенных объединяют в некие «коллективы», «бригады», выдают им производственные задания. За невыполнение одним членом бригады нормативов по качеству или по количеству наказывают всю «бригаду»: это может быть или дополнительная сверхурочная работа, или стояние в легкой одежде на морозе, или лишение продпайков, или еще что-то в этом духе. В таком случае надзиратели с высокой степенью вероятности могут ожидать, что «провинившейся» заключенной члены ее «коллектива» сами устроят ночное избиение – за то, что «подвела коллектив».

При этом, естественно, все вышеперечисленное – незаконно.

Существуют нормы по питанию и содержанию зэков, в которых указаны в том числе минимальные и максимальные температуры в предназначенных для них помещениях, которые действуют даже для карцера. Над зэками нельзя издеваться и нельзя допускать «ночных самосудов» – все это записано в правилах. Однако, как видим, пытка в колонии – это не отклонение от нормы и не садизм. Это инструмент производственного стимулирования. Отбери у начальства колонии возможность пытать заключенных – остановится производство, не будет плана.

Налицо конфликт производственной необходимости и прав человека. В чью пользу разрешается этот конфликт в российских тюрьмах? Ответ очевиден. Зачем же так грубо

Сбитый с толку российский интеллигент в ответ на перечисленные резоны может промямлить что-то вроде «да, я понимаю, какие-то нарушения… гм! человеческих прав заключенных, возможно, необходимы… для их же пользы… для приучения, так сказать, к труду… но к чему этот садизм?! Зачем им спать дают только 4 часа?!»

Дело в том, что вот тут уже включается механизм, описанный еще Львом Толстым: «Снижая идеал по своей слабости, никогда нельзя найти того предела, на котором следует остановиться». Базовые права у заключенных нельзя отобрать частично. Если система настроена на то, чтобы глушить все претензии касательно нарушения прав заключенных, – ей практически невозможно различать «слишком слабые» и «слишком сильные» сигналы. Кто установит градацию? Кто скажет, что, допустим, держать зэка в одной рубашке в каменном мешке сутки при температуре +5 – это допустимо, а вот загонять ему в задний проход крысу на веревке или бутылку шампанского – недопустимо? Где этот критерий?

Кроме того, очевидно, что в самой системе исполнения наказаний России идет постоянный специфический отбор исполнителей. Если пытка является рабочим инструментом, то излишне «добрый» надзиратель – скажем, считающий, что беззащитную женщину нельзя бить сапогами втроем, – в системе просто не удержится. Не удержится и начальник колонии, который склонен слишком много внимания уделять жалобам заключенных на плохое обращение. Система его выдавит не за моральные качества, а просто за то, что его колония не будет выполнять план, спускаемый из МВД.

И наоборот: совершенно очевидно, что в описанной системе человек с имеющимися у него садистскими наклонностями будет более успешен и сможет активнее продвигаться по служебной лестнице.

Беда лишь в том, что в условиях благоприятствования любые врожденные наклонности склонны расцветать пышным цветом. Если при найме на работу такой надзиратель имел лишь безобидные фантазии типа занятий сексом со связанной женщиной – через несколько лет работы мы можем иметь абсолютно развращенного типа с перекореженной психикой.

Очевидно (и много раз показано в экспериментах), что учреждение, в котором разрешены издевательства, ломает людей в обе стороны – то есть и заключенных, и тюремщиков. Отсюда и неизбежные эксцессы типа описанного Толоконниковой требования для «наказанных» работать голыми. Видимо, руководство данной ИТК начало уже «переклинивать» конкретно – хотя в требовании видна отнюдь не только «эротическая» составляющая. У нас даже на «гражданских» фабриках и заводах в производственных помещениях обычно зимой царит жуткий холод. Кроме того, спецодежда применяется на предприятиях отнюдь не только для того, чтобы прикрывать наготу: обычно она служит и для защиты работника от воздействия весьма недружественной производственной среды. Таким образом, требование «работать голой» – это три пытки в одной. Что же делать?

Из сказанного, думается, ясно, что никакие «комиссии» и «проверки», пусть даже с самого верха, в принципе неспособны изменить ситуацию в конкретной ИТК-14. Дело не в том, что в ИТК работают садисты. Дело в том, что система сама по себе требует садизма от работников.