Страна восходящего солнца

Значит ли это, что многие камикадзэ не верили в смысл своей миссии? И в победу? И да, и нет. Конечно, были камикадзэ, которых сами их товарищи называли китикай –патриоты-фанатики, верившие в победу до конца. Часто это были просто не слишком сильные духом люди, жаждавшие поскорее закончить свои дни, нередко нарушавшие дисциплину и слывшие скандалистами (впрочем, подобные действия иногда приводили к обратному – наказанием был как раз запрет на вылеты, хоть это было и редко. После капитуляции многие такие летчики хладнокровно покончили с собой, доказав, что их поведение не было продиктовано просто страхом смерти, как можно было бы подумать).

Конечно, самым неприятным и порой просто жутким было ожидание. Некоторые, особенно в самом конце войны, заполняли время между тренировками и летной подготовкой попойками (при том, что никто из камикадзэ не позволял себе лететь на задание хотя бы не совсем трезвым – этого не допускала ни армейская дисциплина, ни самодисциплина в духе бусидо, и это подтверждают и сами уцелевшие летчики-смертники) и хождением по публичным домам, игрой в карты, пением песен – как военных, так и народных или даже детских. По воспоминаниям одного из камикадзэ, некоторые летчики помогали крестьянам в селах вблизи авиабаз убирать урожай. Кто-то пытался всерьез устроить личную жизнь – как, например, лейтенант Нисио Мицутака, оформивший помолвку со своей любимой Таёко, горничной из соседнего с их авиабазой городка (7 апреля 1945 года он погиб у Окинавы). Кто-то писал стихи. Некоторые из них становились песнями, и их тексты ясно говорят о том, что их авторы – вовсе не штатные пропагандисты, до самых последних дней бездумно трубившие о достижимости победы в войне.

Никогда не думай о победе!

Мысли о победе приводят лишь к поражению.

Проигрывая, будем рваться вперед, всегда вперед!

Перевод А. Фесюна

Или такие пронзительные стихи:

Оставь свой оптимизм,

Открой свои глаза.

Японский народ!

Япония обречена на поражение.

Именно тогда мы, японцы,

Должны будем вдохнуть в эту землю

Новую жизнь.

Новую дорогу к возрождению

Мостить нам.

Перевод А. Фесюна

Если дух бусидо все же где-то и нашел свое выражение в эпоху великой и жуткой Второй мировой, то уж наверняка не в полных ненависти и оскорблений в адрес противника пропагандистских текстах, не в спокойных и взвешенных планах оккупации чужих территорий и уж, конечно, не в жестоком отношении к своим солдатам, к пленным или в невероятных и мерзостных экспериментах над представителями покоренных народов. Ведь дух бусидо по определению чужд идее тотальной войны, сколько бы ни пытались нас убедить в обратном некоторые сторонники и противники бусидо. Так или иначе, бусидо – это некий «кодекс честной игры», игры подчас невероятно жестокой, но без него превратившейся бы в то, что и именуют выражением «тотальная война». Но вот как раз с духом летчиков-камикадзэ этот дух имеет немало общего. Это касается и отношения к смерти, и тех жизненных ориентиров и идеалов, о которых шла речь в предыдущей главе. «Повинен» ли дух бусидо в агрессии и военных преступлениях? Вопрос так же неоднозначен и в конечном счете абсурден, как и, например, такой же сугубо риторический вопрос: «Виновен ли Фихте с его «Письмами к немецкой нации» или, например, Ницше в холокосте или нападении на СССР?»