Странная смерть Европы. Иммиграция, идентичность, ислам

Разумеется, речь идет лишь о самых громких случаях — о людях, о которых становится известно, потому что они занимались террором. Из сотен тысяч людей, прибывших в Италию в 2015 году, около половины попросили убежища в стране. Было издано около 30 000 распоряжений о высылке, но даже половина из них не была приведена в исполнение. Это те, о ком знает Италия. Никто в Европе не имеет ни малейшего представления о том, где сегодня находятся 50 процентов людей, которые не просили убежища в Италии в 2015 году. Как только границы начали закрываться, давление стало нарастать на всех них. На итальянско-австрийской границе людей, которые явно не были итальянцами, не пускали в Австрию — вопреки протоколам, но как стандарт новой Европы. Другие продолжали пытаться ускользнуть от французских войск и попасть во Францию. Когда эти два маршрута были заблокированы, появилась возможность перебраться через горы в Швейцарию. Но в остальном эти узкие места продолжали оставаться проблемой Италии. Греция тоже оказалась запружена прибывающими иммигрантами. Там, где раньше поток высаживался и беспрепятственно двигался дальше, теперь от Болгарии до всех северных районов правительства пытались изменить свою политику. Но именно Греция и другие принимающие страны больше всего пострадали от последствий этих реверсов. Именно Греция не могла перевезти мигрантов на север и не могла отправить их обратно домой.

А что сказала по этому поводу женщина, которая больше всех виновата в этой неразберихе? В сентябре 2015 года канцлер Германии получала почетную докторскую степень в Бернском университете в Швейцарии. После короткой речи присутствующим было предложено задать вопросы. Женщина, примерно ровесница канцлера, вежливо спросила о том, что сказала Ангела Меркель. Минуту назад канцлер говорила об ответственности, которую несут европейцы перед беженцами. Но как насчет ответственности европейцев за благополучие других европейцев? Увеличение числа выходцев из исламских стран, прибывающих в Европу, явно беспокоит многих европейцев, сказала женщина. Как канцлер защитит европейцев и европейскую культуру от этого наплыва?

Меркель прочистила горло и сказала, что из-за большого количества боевиков из Европы, которые уехали в такие группировки, как Изида, европейцы не могут сказать, что все это не имеет к ним никакого отношения. Это было не то, о чем спрашивал ее собеседник. Но канцлер продолжила: «Страх — плохой советчик, как в личной, так и в общественной жизни». Затем, ссылаясь на свои собственные высказывания о том, что ислам является частью Германии, она сказала: «Мы обсуждаем, является ли ислам частью Германии. Когда у вас в стране четыре миллиона мусульман, я считаю, что не нужно спорить о том, являются ли мусульмане частью Германии, а ислам — нет, или же ислам также является частью Германии». То, что последовало за этим, было самым необычным.

Конечно, у всех нас есть возможность и свобода поклоняться своим религиям, — сказал канцлер:

И если я что-то упускаю, то это не значит, что я осуждаю кого-то за то, что он верен своей мусульманской вере, а скорее то, что тогда мы должны быть достаточно смелыми, чтобы сказать, что мы христиане, быть достаточно смелыми, чтобы сказать, что мы вступаем в диалог. Но при этом, пожалуйста, не забывайте о традициях — время от времени ходите на молебен, немного разбирайтесь в Библии и, возможно, умейте объяснить ту или иную картину в церкви. А если бы вы попросили написать в Германии эссе о том, что такое Пятидесятница, я бы сказал, что знания о христианском Западе не так велики. И впоследствии жаловаться на то, что мусульмане лучше знают Коран, мне кажется несколько странным. И, возможно, эти дебаты иногда приводят к тому, что мы задумываемся о своих собственных корнях и получаем немного больше знаний об этом.

Европейская история настолько богата драматическими и ужасными конфликтами, что мы должны быть очень осторожны, чтобы сразу же не начать жаловаться, если что-то плохое происходит где-то еще. Мы должны идти против этого, пытаться бороться с этим, но у нас нет абсолютно никаких оснований для высокомерия, я должен сказать. Я говорю это сейчас как канцлер Германии.[190]

В немецких СМИ Меркель высоко оценили смелость и мудрость этого ответа.

Усталость

Как это часто бывает, у немцев есть для этого слово: Geschichtsmüde, что означает «усталость от истории». Это то, что современный европеец может почувствовать практически в любой момент. Кто-то чувствует ее постоянно, а кто-то — волнами, часто в неожиданные моменты. Во время недавнего полета в Будапешт меня накрыла внезапная волна этого чувства после того, как я включил карту бортовой навигации на экране перед собой. Мы пролетали над Германией, и на движущейся карте мы оказались в центре треугольника городов: Нюрнберг, Регенсбург, Байройт.