Странные ангелы

Ухты, я словно в прозрачном шаре! Ого-го! Неуместное хихиканье, булькнув, застряло в горле и смолкло. Мир дрожал, как капли краски на палитре, а тьма и снежное сияние слились воедино. Сова сделала вираж, паря на широких крыльях, и на секунду наши взгляды встретились. Она снизилась и пролетела прямо над головой. Дуновение воздуха, поднятое крыльями, коснулось щек и лба, и волосы чуть разметались по сторонам, а потом опять вернулось прежнее оцепенение.

Необычная сила тянула меня вдоль улиц, иногда поворачивая направо или налево, порой поднимая на вершины сугробов и опуская по их склонам так аккуратно, что я даже не замечала. По улицам, через аллеи, вверх и вниз по изгибам занесенной снегом машины! Вот будет забавно, когда завтрашним утром владелец найдет на крыше автомобиля следы ног! Правда, веселая мысль мелькнула на мгновение и исчезла.

Черт, я ведь не иду! Самый настоящий серфинг на снегу! Ух!

Внезапно сова глухо ухнула, и натяжение силы стало слабеть. Внутри еще пульсировало гудение, но движение прекратилось. Оглядевшись, я обнаружила, что стою напротив старого разрушенного двухэтажного коттеджа, некогда окрашенного в яркий, ныне потускневший желтый цвет. Перед домом рос гигантский дуб, протянувший голые ветки до самого неба.

Почему так щемит сердце при виде дома? Долгое время, задрав голову, я изучала казавшийся знакомым фасад. Белая сова уже устроилась на полуразрушенном козырьке над крыльцом, ступени которого скрыл глубокий снег.

Да, снег закрыл ступени, но я знаю, как они выглядят. Знаю, как скрипнет крыльцо, когда шагну на деревянный настил. Выцветшая желтая входная дверь свесилась с петель и качалась, открывая проход вглубь коридора. Виси она на месте, я бы узнала песню скрипучих петель. Обычно они скрипели долго и протяжно, почти на одной ноте, словно кричал упрямый ослик.

От узкого коридора направо вверх ведет лестница, а на втором этаже находятся четыре комнаты. Ванная комната, где наверняка все отсырело, раз уж входные двери не закрываются, потом две спальни — взрослая и детская — и чулан!

Мне знаком этот дом. Откуда я могу его знать?

Сова расправила крылья, склонила голову набок и снова протяжно ухнула, мигая старыми и до боли печальными глазами-бусинками.

Я решила войти в дом, но теперь каждый шаг давался с трудом, словно растаяло масло, по которому так легко прежде скользили ноги. Чем ближе дом, тем гуще мрак, опускающийся на землю. У подножия огромного дуба земля оказалась выжженной и совсем без снега. Там во тьме лежал причудливый узор, сплетенный лунным светом, проникавшим сквозь черные ветви дуба.

Что это?

Сова ухнула в третий раз, и в ее глухом крике прозвучала настороженная настойчивость. Я протянула к птице руку. Гудение в животе усилилось, злые осы из гнезда в желудке зловеще гудели и щекотали нервы.

Подождите! Я узнаю… узнаю этот дом…

Вдруг мир пошатнулся. Взглянув на руки, я с ужасом поняла, что они почти прозрачные. Лунный свет проникал сквозь ладони, словно через стеклянный сосуд с дымом внутри.

Я — призрак!

Белая сова ухнула в последний раз, но теперь ее крик взорвался громким скрежещущим звоном. Осы вырвались из живота и зловеще зароились во всем теле, пронзая острыми жалами кончики пальцев. Я наконец-то добралась до тени от гигантского дуба. Ветви на древнем дереве скрипят, напоминая звук трещотки гремучих змей перед броском на жертву.

— Что за черт?! — выкрикнул чей-то знакомый голос, и я упала в спасительный обморок.

В последний миг показалось, будто я, как резиновая лента, выскользнула из чьих-то цепких лап и теперь свободно парю в воздухе.

Холодный воздух, проникавший в настежь открытое окно, привел меня в чувство. Кристоф выкручивал мое запястье, изменяя траекторию удара. Грейвс издал пронзительный крик, который на секунду смешался с громкими звуками хлопающих крыльев, но не таких бесшумных, как у совы.

Мы с Кристофом упали на пол, а Грейвс с усилием закрыл окно, повторяя высоким фальцетом: «Боже мой! Боже мой!» Я бы от души посмеялась над ним, но тело отозвалась острой болью, пронзившей каждую клеточку.

— Черт возьми, что это было? Что это за тварь? — ужаснулся Грейвс.

Я и сама не могла прийти в себя от ужаса. В теплой пижаме с жакетом поверх плеч я снова оказалась в своей спальне, теперь выстуженной морозным воздухом. Постель перевернута вверх дном, раскладушка Грейвса опрокинута, а в комнате повис мерзкий запах гниющих птичьих перьев.

— Это Ревелль, — мрачно ответил Кристоф.

Его глаза горели ярким голубым огнем, ладони обхватили мои запястья, а сам он лежал на мне, будто считал это самым естественным делом в жизни. Кожа у дампира была теплая, правда, он оказался тяжелее, чем выглядел. Весь воздух из моих легких вышел в одном резком выдохе.

— Похитительница снов, — объяснил Кристоф и, уткнувшись в мои волосы, прошептал: — Успокойся, пташка, всего лишь змейка заползла в гнездо. — Горячее дыхание опалило мой затылок, прежде чем он поднял голову и спросил у Грейвса: — За окном ясная ночь или идет снег?