Странный рыцарь Священной книги

— Чада мои, братья возлюбленные, снизошла на человека благодать Божья. Снисходят к нам животворные слова, начертанные рукою апостола Иоанна. Он прильнул главой к груди Спасителя нашего. И сказал Христос Иоанну, что тот не умрет, а дождется возвращения Сына Божьего. Братья мои, возлюбите ближних своих и помните, что брат рядом с вами может оказаться живым, бессмертным апостолом Иоанном, ожидающим спасения мира от власти Сатаны.

С трудом заставил я себя отвести взгляд от голубя и от Книги. Оглянувшись же, увидел, как светятся глаза у всех, кто был в пещере. В свете раннего утра лица были бледны, но глаза сияли. И впрямь, если подумать, что человек рядом с тобою — возможно, сам апостол Иоанн… Мы верим в чудо воскресения и в день Страшного суда, отчего же не поверить, что Бог даровал Иоанну вечную жизнь? Ему ведь стоило лишь пожелать…

А там, на грязном островке, первочеловек уже выпрямился во весь свой рост. Сатана с угасшим взором остался стоять перед ним на коленях. Человек вскинул руки кверху, голубь спустился и словно застыл прямо над его головою. Человек коснулся свитка со Священной книгой и торжественно провозгласил:

— Божья мудрость сотворила меня, человека, из семи частей — плоть моя из земли, кровь из росы и солнца, очи из пучины морской, кости из камня, волосы мои из полета ангелов, жилы из трав земных, а душа из ветра и Духа Божия.

Женский голос спросил:

— А когда родилась первая женщина?

Старец ответил:

— Увидал Господь, что первочеловеку, Адаму, нехорошо быть одному. И дал ему жену, дабы шла с ним вместе дорогою правды.

Тут я впервые увидел Ладу. Она возникла из полумрака — высокая, статная, в белом одеянии. Стояла она на краю черной бездны, за спиной у нее глубь пещеры тонула во мраке. Своим белым одеянием и русыми волосами своими вбирала она в себя весь свет невидимых светильников и потока небесного. И, казалось, плыла, оттого что за нею была лишь пустота — свет не проникал в незримые недра пещеры.

Да, певцы не смели воспевать красоту Елены Троянской. Говорили лишь, что древние старики вставали, когда она проходила мимо. Пред красотою Лады хотелось мне остаться навечно коленопреклоненным.

По другую сторону озера вышли и остановились там Старец и еще трое седовласых мужей, в таких же белых одеяниях, как и все мы. На плече Старца сидел голубь. Старец поднялся на уступ в скале и вскинул руку. Тишина воцарилась такая, что я впервые услышал рокот воды. Казалось, это рокочет водопад света.

Старец сказал:

— Каждый год в день сотворения человека голубь избирает трех новых хранителей Священной книги. Человече, на твое плечо опустится живой голубь. Воля Творца — подчинись ему, забудь о себе и храни животворное слово Иоанна.

И голубь взлетел с плеча Старца вверх. Другой, деревянный голубь по-прежнему еле заметно покачивался над головами Адама и Евы.

Живой голубь взмыл к зиявшему в своде отверстию, откуда струился свет. Перья его засверкали. Я думал, он вылетит на волю и растает в небе. А он принялся кружить над нами, притихшими, замершими в ожидании. И неожиданно сел мне на плечо и клюнул меня в мочку уха. Вздох, вырвавшийся из тысячи грудей, казалось, покачнул водопад света. Да, то был голубь трубадура Пэйра. Про́клятый или благословенный голубь, что заставил меня сомневаться — зарезать его, отпустить ли? Теперь он узнал меня.

Трижды пускали голубя и трижды садился он на мое плечо. Он уже не колебался, а, вспорхнув с ладони Старца, прямиком устремлялся ко мне. Так стал я единственным новоизбранным хранителем Книги, больше голубь никого не избрал. Оттого из прежних хранителей остались первый человек Адам, осененный Духом Божьим, и первая женщина Ева. Звался Адам Ясеном, а Ева — Ладой. Дьявола изображал Влад.

На третий раз я встал, снял голубя со своего плеча, сжал в своих ладонях. Он сжался в комочек и заворковал.

В это мгновение гулко зазвучали удары, удвоенные — нет, удесятеренные огромным пространством пещеры, превратившейся в гигантский колокол. Мне почудилось, что задрожала даже колонна из света.

Я обернулся и увидел, что вход в пещеру прегражден дощатой дверью, утыканной круглыми головками крупных гвоздей. Внезапно гвозди попадали наземь, дверь треснула, и в щелях вместе с лучами солнца засверкали лезвия топоров. Затем дверь рухнула целиком вместе с опорами, на которых держалась. В разверзшемся проеме стояла толпа куманов, а над ними возвышались железные шлемы крестоносцев, украшенные медными орлами, рогами и когтистыми звериными лапами.

Когда поток вооруженных воинов разлился по пещере, в дверном проеме остались двое — крестоносец с маской на лице и ухмыляющийся Доминиканец.

Богомилы двинулись им навстречу, взявшись за руки, будто скованные одной цепью, и стали живой преградой остриям копий и мечей.

Я обернулся к черному озеру. На другом берегу по-прежнему белели одеяния Старца и тех, кто пришли с ним. И вдруг Старец пошатнулся. Сверкнули перья стрел, пролетевших над черной водой.