Странствие за Фарадоунами (без иллюстраций)

Наступал ранний вечер, когда они перебрались через последний из невысоких каменистых гребней, и им открылся вид на маленькое плато, усеянное островками пушицы и вересковыми кочками. Земля здесь была черна от торфа, и в воздухе густо стояли влажные запахи осени. Не слышалось ни единого звука, кроме посвистывания ветра в траве, и друзьям казалось, будто они забрались в такую высь, что скорее принадлежат небу, чем земле. Это был другой мир, мир вне возраста и времени, мир, которого никогда не касались уркку, и Наб встал как вкопанный, пораженный мощью этого места. Он чувствовал, как Сила струится сквозь его тело. Мальчик оглянулся и увидел раскинувшуюся насколько хватало глаз огромную разноцветную мозаику, в которой вереск, дрок, деревья и валуны тянулись вниз по склону горы, чтобы в конце концов слиться с лоскутным одеялом полей, лесов, рек и долин, и все это купалось в туманной золотой дымке под вечерним солнцем.

Наб снова обратился к плато и увидел в середине большой пруд, окаймленный камышами и тростником. Сбоку у пруда стоял древний засохший дуб, чьи перекрученные ветви простирались над водой, будто оберегающие руки глубокого старца. Наб почувствовал, что его тянет к пруду. Он медленно подошел и всмотрелся в его черные глубины. Он не увидал дна, и настолько черен был пруд, что недвижная вода сияла, словно драгоценный камень.

А потом, стоя у края, мальчик посмотрел в небо и увидел, что все облака собираются вместе, вздымаясь одним громадным белым собором, по краям подкрашенным оттенками розового и золотого. Собор величественно подплыл к пику и остановился в вышине. В то же время внезапно поднялся ветер — теплый ласковый ветерок, откинувший волосы с лица мальчика и мягко осушивший глаза. Наб оглянулся на пруд и увидел, что тот мерцает странным светом, как будто в нем запылал огонь. Старый дуб затрепетал, его ветви вытянулись наружу и вверх, простираясь к небу. Казалось, задвигались все части дерева — от самой большой ветви до самого маленького сучка. И тогда до ушей Наба ветер донес Голос Ашгарота.

— Сними шаль, — велел он.

Наб так долго носил красивую разноцветную шаль, в которой Брок нашел его младенцем, что почти забыл, что она с ним. Шаль, как и всегда, была надета прямо на голое тело. Он снял все свои верхние одежды, пока не дошел до Пояса Аммдара, а затем, крепко сжав две застежки, расстегнул его и положил на землю. Теперь шаль свободно развевалась вокруг его плеч на ветру, ее краски вспыхивали на солнце. Он снял ее и положил на землю. Увидев шаль снова, Наб окунулся в воспоминания о Серебряном Лесе, и в особенности о Таре. О Таре, которая так долго ухаживала за ним, с которой он провел много счастливых дней в те ранние годы, с которой смеялся и играл долгими зимними ночами в логове или чудесными летними вечерами снаружи.

— Теперь расстегни футляры на Поясе Аммдара. Извлеки Три Фарадоуна и рассыпь их поверх шали. Первым Фарадоун Лесов, затем Фарадоун Моря и последним Фарадоун Гор.

Наб сделал, как велено. Когда содержимое ларчиков падало на шаль, ветер, казалось, надежно придерживал его, чтобы ни крупинки не улетело прочь.

Затем Голос Ашгарота в ветре, высокий, чистый и ясный, заговорил снова:

— А теперь завершение. Мы едва успеваем ко времени, ибо мир уркку подходит к своему концу — они разрушают сами себя. Тем не менее, как я ручался, животные и элдрон будут спасены. Ты исполнил то, о чем я тебя просил, — ты и избранные из Серебряного Леса, и я весьма доволен. Возьми футляры с Пояса и наполни их водой из пруда. Потом обрызгай шаль водой, и путь откроется.

Три металлических футляра легко отстегнулись. Наб наклонился и зачерпнул каждым из пруда. Наполнив все, он бережно отнес их обратно к шали, простертой на темной торфянистой земле. Сэм терпеливо наблюдал, сидя в нескольких шагах от края плато. Наб чувствовал, как бьется сердце от возбуждения и предчувствий, но страха не было, просто чувствовалось, что настает момент исполнения долгих ожиданий. Затем очень осторожно, слегка дрожащей рукой, он поднял первый футляр и начал окроплять яркую разноцветную шаль горьковатой водой. Ничего не произошло. Он поднял второй футляр и сбрызнул шаль — и опять ничего не произошло. Остался последний футляр. Вода размеренно вылилась маленькими капельками, и, когда упала последняя капля, шаль заблистала и ожила, и засверкала так ярко, что Наб и Сэм отвернулись и закрыли глаза, чтобы защитить их от этого сияния. Через секунду свет угас, и Наб осторожно взглянул на шаль.