Странствие за Фарадоунами

Наб и Бет устроились в маленькой скалистой расщелине между двумя огромными валунами, сдвинувшись теснее для защиты от ветра, немного возбужденные энергетикой этого места и ощущением тепла друг друга. Они сидели так до тех пор, пока солнце в голубом небе не поднялось высоко, а затем их одолела усталость и они улеглись рядом, укрывшись за скалой от ветра. Наб отключился, как только закрыл глаза, но Бет некоторое время лежала без сна, размышляя и поглядывая на парящего в отдалении перепелятника. Она чувствовала внутри глубокую удовлетворенность, дивилась ей и наслаждалась спокойствием. Наконец, когда ястреб-перепелятник скрылся с глаз, она повернулась, чтобы взглянуть на лежащего рядом с ней Наба; его грудь медленно поднималась и опускалась в такт глубокому дыханию. Ноги мальчика были поджаты к груди, голова покоилась на сложенных вместе руках, как на подушке. Затем, улыбнувшись, она бережно обняла его сзади, прижалась к нему и уснула.

Прочие животные тоже задремали: Сэм, Брок и Перрифут — вместе в небольшой впадине за валуном чуть ниже Наба и Бет, а Уорригал угнездился на старом корне вереска, выступавшем из стены ложбинки. Они проспали весь первый день Рождества и ночь после него и, проснувшись на следующее утро, почувствовали себя на удивление отдохнувшими. Окутывавшую их скорбь, принесенную ими с собой из Серебряного Леса, как будто унесло с ветром, который оставил их с грустными воспоминаниями, но освободил от прежних страданий, что не давали даже вздохнуть. Их охватило нетерпение — они были готовы продолжить путь. Друзья встали с пригретых мест и, благодарно оглянувшись на свой первый приют в странствиях, начали спускаться со скал.

Они прошли сквозь опоясывающую холм рощу и уже собирались было выйти на покрытый вереском склон у его основания, когда летящий впереди Уорригал сбросил скорость и, усевшись на нижней ветке, медленно повел крыльями вверх и вниз. Это был сигнал затаиться и ждать. Мгновение спустя они увидели строй уркку, медленно шагающих по ровному участку пустоши у подножия холма. Все они держали ружья на сгибах рук, дулом вперед и к земле. Идущие были совсем как та слаженная шеренга палачей, которых звери запомнили проходящими сквозь Серебряный Лес, и издавали они те же самые крики и гиканье, призванные спугнуть животных.

Наб и остальные застыли на месте и медленно присели за деревьями; Бет почувствовала, как ее запястье крепко сжали, и она как можно тише и осторожнее ответила на жест мальчика. Изредка поглядывая влево-вправо, люди неторопливо шествовали мимо и, к облегчению животных, не завернули вверх по холму, в их сторону. Шеренга миновала их, и единственное, что путники могли теперь видеть, были спины охотников, но тут послышался частый испуганный клекот какого-то глухаря и, секунду спустя, раздался треск ружей — утро принесло свою дань смерти. Затем Перрифут, лежавший рядом с Набом, с ужасом увидел, как крупный горный заяц неожиданно вскочил со своей ночной лежки и помчался перед линией ружей. Раздавшиеся выстрелы отбросили зайца назад, как будто к его шее была прикреплена веревка, которая вдруг натянулась и резко его дернула. Они смотрели, как заяц кричал и бился на земле, пока один из уркку не подошел и не пнул его ногой, а затем ударил по голове прикладом ружья.

Перрифут скулил и трясся от страха при виде того, что чуть не случилось с ним самим. Наб почувствовал, как лежащая с другого бока Бет пытается высвободить руку и подняться. В отличие от остальных, она еще не привыкла к таким зрелищам, и гнев разгорелся в ней люто и остро, словно только что вспыхнувшее пламя. Наб жестом велел ей перестать вырываться и лежать на месте, но девочка не обращала внимания. Однако она не могла тягаться с железной хваткой мальчика, и вскоре сдалась и тихо заплакала. Наб и другие с удивлением обнаружили, что контролировать свои эмоции им помогли прощальные слова Уизена: «…и все же перелейте вашу ненависть в решимость достичь своей цели, потому что это приведет к окончательной победе». Так их гнев скрылся в глубинах всеобъемлющего задания; ныне их сражение с уркку состояло в стремлении к более масштабной цели. Это была лишь одна из стычек — они же бились за победу в войне. То, что они только что видели и, несомненно, увидят снова еще не раз, прежде чем настанет конец, только укрепило их решимость добиться успеха.

И все же, смотреть, как великолепное создание, секунду назад полное жизни и грации, медленно забивают прикладом по голове, и оставаться полностью отстраненным и объективным было невозможно. Наб почувствовал, как слезы текут из глаз и катятся по лицу.

В конце концов уркку исчезли вдали, и животные почувствовали, что могут снова расслабиться. Уорригал отлетел назад, к лежащей меж деревьев компании, и все решили оставаться, где были, до Солнца-Высоко — пусть уркку уберутся подальше.

— Отдохнем здесь до середины дня, — сказал Уорригал, — а потом будем идти всю ночь.