Странствие за Фарадоунами

Это, конечно, устраивало его и Брока, но Сэм и Перрифут чувствовали себя увереннее при дневном свете. Наб был согласен путешествовать хоть днем, хоть ночью, так как ему было одинаково удобно, но в итоге все согласились с тем, что безопаснее, как правило, бывает вечером и ночью, потому что меньше вероятности наткнуться на уркку. Небо все еще было ясным и чистым, а солнце в начале дня неплохо пригревало — если найти укрытие от холодного ветра. Поэтому они снова устроились за кустиками вереска и стволами деревьев, и вскоре, разморенные солнечным теплом, задремали.

Первым в середине дня проснулся Сэм и разбудил остальных. По сравнению с часом, когда они закрывали глаза, день совсем переменился. Небо заполнилось зловещими черными облаками, и ветер немного стих, изменив направление, так что стало еще теплее.

— Дождь, — сказал Брок, подняв нос и понюхав воздух.

Как только они вышли из-под деревьев, упали первые большие капли влаги. Бет подняла капюшон своего плаща и, услышав, как по нему барабанит дождь, мысленно поблагодарила его. Они направились через участок пустоши, которым в это утро проходили уркку. И снова их вел Уорригал, однако теперь ему приходилось останавливаться и совещаться с Набом, потому что именно мальчик сильнее всех чувствовал токи земли, указывающие, каким путем следовать.

Вскоре дождь стал превращать твердый снежный наст в мокрую рыхлую слякоть. Путники покинули маршрут, по которому шли стрелки, и передвигаться стало еще труднее — они шли по болоту. Под ногами захлюпала зеленая губчатая масса мха и камышей, и Бет обнаружила, что ее резиновые сапоги утопают чуть ли не до самого верха. Перрифут, хотя ему стало намного лучше, все еще не мог идти вровень с остальными, поэтому Наб снова его понес, но идущий за ними Сэм испытывал большие трудности — его лапы постоянно тонули в жиже, и Броку приходилось помогать ему выбираться.

К счастью, они скоро выбрались из болота и начали спускаться через предгорья. Здесь местность была не так крута и камениста, — напротив, их окружали нежные зеленые склоны и пологие долины. И там и сям они видели стада пасущихся овец, по всей видимости не обращающих внимания на погоду. Вскоре звери зашагали по довольно глубокой долине вдоль ручья; их полностью прятали от постороннего взгляда крутые склоны с обеих сторон, которые были покрыты кустами дрока, терновником и остатками прошлогоднего папоротника, ставшими темно-коричневыми от влаги. Небо впереди переливалось розовыми и алыми оттенками заката, темные облака рассеялись, и сквозь них пробивались лучи зимнего холодного солнца. Дождь прекратился, но с его уходом вернулся студеный ветер, и им, не просохшим после дождя, стало еще неуютнее. Уж лучше бы на небе не было солнца! Его обманчивый свет создавал иллюзию тепла и заставлял еще сильнее почувствовать, как же им зябко и мокро.

Они устало тащились вдоль долины по грязной тропинке у ручья. Раны Сэма снова разболелись, и они с Броком отставали все сильнее и сильнее, пока с наступлением сумерек прочим не пришлось остановиться и подождать, иначе пес с барсуком потерялись бы из виду. Волшебная эйфория Ситтеля, где сила камней и ветра наполняла зверей ощущением безграничной энергии и непобедимости, уже прошла. Теперь мысль о том, чтобы брести сквозь ночь, наполняла их невыразимым отчаянием. Что еще хуже, снова полил дождь, и стало так холодно, что капли долетали вниз уже градом и болезненно жалили их щеки и шеи.

И еще они проголодались. Действительно, животные не останавливались перекусить с пор, как давным-давно покинули Элмондрилл, а Бет не ела с обеда два дня тому назад. Как ни странно, она до сих пор этого не осознавала и только сейчас начала чувствовать голод — волнение от всего происходящего не оставляло времени для мыслей о еде. Но теперь, когда в пустом, голодном животе заурчало, она испугалась. «Что я буду есть?» — всполошилась она. Ей придется питаться тем, чем питается мальчик, что бы это ни было. Она подивилась, когда же они наконец остановятся перекусить, и остановятся ли вообще, и, крепко сжав руку Наба, чтобы он посмотрел на нее, указала пальцем на свой открытый рот. К ее облегчению он кивнул и остановился.