Странствия с моим гуру

— А как его схватили? — спросил я, наблюдая украдкой за двумя молодыми девушками, которые, как совы, присели на краю крыши. Мне хотелось их сфотографировать.

— Приехали охотники стрелять пантер. Облава подняла в чаще много всякого зверья, застрелили и нескольких волков. Тогда из чащи показался мальчик и перебежал дорогу. Хорошо еще, что охотники его не убили. Они могли бы и выстрелить.

— Трудно даже было поверить, что это мальчик: он бежал на четвереньках, весь в грязи. Иногда спотыкался, потому что наступал руками на длинные волосы, все в листьях и колючках, — добавил старый крестьянин. — Я тоже был на облаве, мы стали ловить мальчика. Он царапался и кусался как бешеный. Его пришлось прижать ветками, чтобы связать. Мы-то еще и не знали, что нам удалось поймать. Сбежались люди, одни говорили, что это зверь, другие, что лесной божок, а кто-то из стрелков попробовал надрезать ножом ему ухо… Пошла кровь, значит, он был земной.

— Я сразу же узнал, что это мой сын, — закричал Бабулал. — У него на шее была серебряная цепочка. Жена плакала от радости. Но мы не могли к нему приблизиться, он кусался и царапался, а когти у него были толстые и острые.

— Когда его везли на джипе, он все время выл, а в кустах ему вторили волки. А вдоль дороги бежала старая волчица. Она убежала только тогда, когда в нее выстрелили.

— Она считала его неудачным щенком, — объяснял старый крестьянин, — наверное, это она его выкормила, поэтому и защищала от всей стаи.

— Эта волчица и теперь еще вечерами приходит к селу и воет…

— А он ей отвечает, — сказала женщина с сосудом, — Еще накличет на нас какое-нибудь несчастье. Лучше бы уж его забрали.

— И долго он был среди волков? — спросил секретарь.

— Четыре года.

— Почти пять, — пересчитал на пальцах старый крестьянин.

— Не знаю, что теперь с ним будет, — ворчала пожилая женщина, — волки забрали у него душу.

Я быстро повернулся и поднес аппарат к глазам. Резкость у меня уже была установлена. Однако девушки оказались проворнее, их словно сдуло с крыши. Я только услыхал бряцание серебряных браслетов и топот босых ног. Они исчезли, разразившись язвительным смехом.

— Убежали, — произнес Бабулал, — боятся… Саб, дай пару рупий на лечение сына. Да будет благословен господин и вся его семья, — он спрятал свернутую банкноту в мешочек на шее.

— Такой сын-волк настоящий клад, — вздохнула женщина, — Теперь все приезжают, чтобы на него посмотреть, и каждый платит…

— Только плохо, что его остригли, — добавила другая, — с космами он был страшнее.

— Если он станет таким же ребенком, как и остальные, то никого больше и не заинтересует…

— Да, детей здесь хватает…

Небо подернулось пурпуром, показалось первое редкое облачко, вестник муссонов. Быстро наступали сумерки. Стрекотали сверчки, звенели цикады, а из чащи доносилось похрапывание антилоп и завывание шакалов — первые голоса тропической ночи.

Когда мы выехали на шоссе, уже совсем стемнело, пришлось включить фары.

По дороге тянулись бесконечные возы. В лучах света фиолетовыми звездами загорались глаза волков.

— Это должно быть где-то здесь, — произнес секретарь, — притормози…

Я припомнил поворот, высокие деревья, вздувшуюся корову. Мы нюхаем воздух, проникающий в машину через опущенное окно. Вдруг я замечаю гиен. Огромные твари с короткой мордой и сморщенным задом. Даже и не думают уходить с дороги, пришлось ехать прямо на них, чтобы заставить удрать.

— Лучше не выходи, — предостерегает меня секретарь.

— От коровы нет уже и следа! — кричу я. — Даже мослы исчезли.

Ночь полна движений, визгов, фырканья. Нас пробирает дрожь от противного, как бы сдавленного хохота гиен.

Мы долго едем молча.

— Как ты думаешь, что будет с этим мальчиком?

— Он потерял несколько лет. Ребенок учится на примерах. Он наблюдает и непроизвольно перенимает жесты, мимику, словарь, соединяет причины со следствиями. Этот перенял обычаи волков. Теперь, наверное, он всегда будет отставать в развитии.

— Но меня интересует, — перебил секретарь, — сможет ли он когда-нибудь рассказать о своей жизни среди волков? Ведь он должен был пережить необычайные минуты. Он действительно знает их, был волком, одним из стаи.

— Сомневаюсь, скорее он будет повторять то, что ему подскажут взрослые. Не забывай, что, несмотря на свои семь лет, он в смысле разума почти младенец.

— Посмотрим. Уверяю тебя, газеты не забудут о такой сенсации.

Он не ошибся. Сообщения появлялись каждые несколько дней: «Мальчик-волк научился сидеть», «Мальчик-волк ест лепешку, намазанную красным мармеладом, думая, что это сырое мясо», «Вскоре ему сделают операцию и удалят загрубевшую кожу на ладонях и на коленях».

Однако, прежде чем дело дошло до операции, всю печать облетело сенсационное известие: «Мальчик-волк украден нищими». Его увели ночью и спрятали. Нищие собирались показывать его на ярмарках как диковинку. Мальчика пробовали держать в темноте и бить, чтобы вернуть ему повадки волка.