Странствия Шута

У Искры в кармане фартука нашлись ножницы. Кетриккен и Эллиана принесли свои обрезанные волосы в шелковых сумках. Они полетели в огонь, зловоние заполнило комнату. Запах напомнил мне, как мы с Би сжигали тело курьера. Той ночью моя малышка была такой храброй. Внезапно меня затошнило. Какое нежное воспоминание о маленьком ребенке: она помогла мне скрыть убийство! Я молчал, пока каждый человек бросал прядь волос в огонь и рассказывал свое воспоминание, произносил слова сожаления или просто склонял голову. Нэд говорил о платье, которое он подарил ей, и о том, что она выглядела как «маленький праздничный торт, украшенный сахаром и специями», когда надела его. Кетриккен с сожалением говорила о том, как ошиблась в ее жизненной силе, когда впервые увидела. Неттл поделилась тем, чего я никогда не знал: как пришла в комнату и увидела Би, одну, танцующую вместе со снегом, падающим за окном. Но когда пришла моя очередь, я только покачал головой.

Дьютифул взял у Искры ножницы. Он вырезал прядь с моего затылка, там, где никто бы не заметил, и отдал ее мне. То же самое он делал и для других. Вернуть волосы Кетриккен и Эллианы нельзя, но мы, остальные, не должны никому дать повода для лишних вопросов. Когда Шут вышел вперед, вставая под ножницы короля, он тронул рукой мою ладонь.

— Позже, — шепотом сказал он.

И на этом все оборвалось. На костре не было маленького тела. Все это чувствовали. Наша небольшая церемония прощания была не закончена, и уже не будет закончена никогда. Я никогда не был таким одиноким среди членов своей семьи. Неттл обняла меня. Кетриккен взяла меня за руки, посмотрела в глаза и просто покачала головой. Подошла Искра, чтобы отвести меня к Чейду. Он улыбнулся и очень тихо поблагодарил за то, что я вернул его девочку. Я не мог сказать, понимает ли он, что Би больше нет.

Каждый подходил ко мне со словом или прикосновением, а затем спокойно выходил из комнаты. Братья увели Неттл, и Риддл потянулся за ними. Дети Чейда увели его с собой. Искра подняла Шута, и Нэд встал, видимо, чтобы перекинуться словечком с ними. Я попрощался с королевой Эллианой. Слезы по-прежнему струились по ее щекам, когда сыновья выводили ее из комнаты.

Мы остались втроем, с Дьютифулом и Кетриккен. Дьютифул печально посмотрел на меня.

— Я тоже должен уйти. Прибыли три герцога, чтобы обсудить драконьи грабежи.

Он набрал воздуха, чтобы продолжать, но я покачал головой.

— Ты должен идти и быть королем. Я понимаю.

Мое желание остаться в одиночестве вытолкнуло эти слова, убедившие его заняться своей собственной жизнью. Он тихо ушел, и я повернулся к королеве Кетриккен.

— Нет, — твердо сказал она.

— Простите? — ее голос поразил меня.

— Ты хочешь проводить меня обратно в гостиную. Там уже готова еда. Фитц, ты не уйдешь. И я не позволю тебе зачахнуть. В твоем лице видно каждую кость, руки совсем исхудали. Идем. Пройдись со мной.

Я не хотел. Я хотел пойти в свою комнату и навечно уснуть. Или сесть на лошадь и отправиться в темную зимнюю ночь. Вместо этого Кетриккен взяла меня за руку, и мы пошли через замок, вверх по лестнице, к двери гостиной комнаты, соседствующей с ее спальней. Мы вошли, и она попросила двух ожидавших ее леди оставить нас.

Стол был накрыт. Горячий суп под крышкой, мягкий и свежий хлеб. В чае чувствовалась мята, ромашка и незнакомая крепкая пряность. Я ел без аппетита, просто потому что это было легче, чем спорить с Кетриккен. Я выпил согревающий чай и почувствовала себя измотанной лошадью, наконец-то добравшейся до конюшни. Моя печаль не ослабела, но уступила место усталости. Кетриккен положила еще одно полено в огонь. Она вернулась к столу, но не села. Вместо этого она встала у меня за спиной, положила руки на мои плечи и слегка размяла их. Я напрягся при ее прикосновении. Она наклонилась и прошептала:

— Бывает время, когда стоит выбросить все мысли. Для тебя оно наступило. Опусти голову.

И я повиновался. Она терла мои плечи и шею и говорила о других временах. Она заставила меня вспомнить Горное королевство и то, как она пыталась отравить меня в нашу первую встречу. Она рассказала о нашем длинном походе в поисках Верити и вспомнила про моего волка, про то, как мы двигались единым целым. Она говорила о боли в поисках Верити и о том, как он изменился. Как отдался своему дракону.

Огонь почти потух, за узким окном растаял зимний день.

— Вставай. Тебе нужно поспать.

Она отвела меня в свою спальню и отбросила богатое фиолетовое покрывало, открывая белоснежные простыни.

— Отдохни здесь. Никто не придет, никто не будет искать тебя и задавать вопросы. Просто спи.

— В чае, — сказал я, и она кивнула.

— Для твоего же блага, — ответила она. — И подходящий случай после того, что ты сделал с Риддлом.

Я не мог спорить с ней. Я лег на ее чистые простыни в одежде, которую не снимал несколько дней. Она стянула сапоги с моих ног и укрыла меня, как ребенка.