Странствия Шута

Гвардеец Баккипа сразу признал нас, и мы, не останавливаясь, въехали во двор. Вокруг лошади Неттл началась суета, появились слуги, чтобы поприветствовать ее дома и проводить внутрь. Я очень удивился, увидев, что мои Роустэры стоят в ряд, держа лошадей в поводу, и ждут приказа разойтись. Я отправил их в казармы и приказал завтра предстать перед Фоксглов. Теперь у нее появится время, чтобы присоединить их к моему отряду, переодеть и научить порядку. Мне было все равно.

Я не понимал, зачем вернулся сюда. Что будет, если я сяду на лошадь и уеду? Сколько мне придется добираться до Клерреса? В одиночку я бы двигался быстро. Но лошадь устанет. И припасов нет. Так нельзя. Но как же мне хотелось вновь стать тем безрассудным мальчишкой!

Я долго молчал, понимая, что Риддл стоит рядом, но не смотрел на него.

— Король Дьютифул созвал нас в свои личные покои, — спокойно произнес он.

Устроит выговор за мое своеволие. Потребует доклад. Все это меня не интересовало, но Риддл все так же стоял рядом, и я ощущал его Уитом. Не обращаясь к нему, я ответил:

— Мне нужно поставить лошадь.

— Передам Неттл, что ты скоро присоединишься, — помолчав, произнес он.

Я отвел лошадь в старую конюшню. Я даже не узнал, как зовут ее. Найдя пустое стойло между Флитер и Присс, я снял упряжь, принес воду, нашел зерно на его обычном месте. Подошла девочка по имени Пейшенс, посмотрела на меня и, не говоря ни слова, отошла в сторону. Никто больше не подходил ко мне, пока не появился Персеверанс. Он посмотрел на стену стойла, потом на меня.

— Я должен был это сделать.

— Не сейчас.

Он спокойно наблюдал, как я тщательно ухаживаю за уставшей лошадью. Я понимал, что его руки просто чешутся — именно так и бывает, когда кто-то другой заботится о твоем животном. Но мне нужно было это сделать. Мне нужно было хорошо сделать хотя бы это.

— Она похожа на ветер. Ваша Флитер. Лошадь, которую вы дали мне.

— Это да.

Она лучшая, Флитер смотрела на меня через загородку стойла.

Я закончил. Здесь больше нечего было делать. Больше никаких причин для задержки. Я закрыл дверь стойла и задумался, куда же теперь идти.

— Принц Фитц Чивэл? Сэр? — прошептал он. — Что случилось? Где Би?

— Пропала. Навсегда пропала, — я вслух произнес слова, которые крутились в моей голове. — Они увели ее в Скилл-колонну, мальчик. И все потерялись в магии. Они так и не вышли с другой стороны.

Он посмотрел на меня, затем поднял руки и схватил себя за волосы, будто пытаясь вырвать их. Его голова упала на грудь.

— Би, — протянул он глухо. — Моя малышка Би. Я ведь учил ее ездить.

Я положил руку на его плечо, и он внезапно уткнулся в меня, пряча лицо.

— Я пытался спасти ее, сэр! — придушенный крик, подавленный моей рубашкой. — Правда, сэр. Я пытался!

— Я знаю, мальчик. Знаю, что ты сделал.

Я спиной уперся в стенку стойла, колени мои подогнулись, и я опустился в солому. Персеверанс упал рядом со мной. Он скрючился и истошно разревелся. Я безвольно сидел, хлопал его по плечу, и мечтал излить свою тоску слезами и криками. Но она только наполняла меня черным ядом.

Его лошадь смотрела из стойла вниз, на Пера. Потом нагнулась, взъерошила волосы мальчика, лизнула его. Персеверанс поднял руку.

— Со мной все будет в порядке, — глухо сказал он лошадке.

Хорошая ложь.

Флитер потянулась ко мне.

Не сейчас, лошадь. Я не могу. Мне нечего дать и нечем поделиться.

Я почувствовал ее недоумение. Но — никаких связей. Если нет связи — нет расставаний. Ни с Флитер, ни с Персеверансом. Отрезать их раньше, чем они укрепятся. Это слишком ответственно.

Я поднялся на ноги.

— Мне нужно идти, — сказал я молодому конюху.

Он кивнул, и я ушел. Я не ел, не спал, и мне было больно. И мне было все равно. Я вошел через кухонную дверь, будто безымянный мальчик-псарь, которым и был когда-то. Отупело брел по коридорам, пока не добрался до двери личных покоев Дьютифула. Когда-то здесь был король Шрюд. Здесь вершили суд и читали вердикты благородным. Еще раньше из этой комнаты отправляли в изгнание принцев, и принцесс признавали падшими и отсылали в отдаленные крепости. Какую судьбу выберет для меня Дьютифул? Зачем я вернулся в Баккип? Возможно, потому, что думать о чем-то и делать что-то было слишком сложным. Двери из высоких, прекрасных панелей горного дуба были приоткрыты. Я толкнул их и вошел.

Эта строгая комната была обставлена очень просто. В ней господствовало кресло — суровый судебный престол для короля или королевы. Кресло рядом, пониже, предназначалось для советника, которого выбирал правитель. Дубовые стулья с прямыми спинками стояли вдоль стен — на них должны были сидеть свидетели преступления или обвиняющие. А в центре короткие деревянные перила огораживали место, где обвиняемый, стоя на коленях, ожидал решения своего правителя. Пол был выложен простым камнем, как и стены. Единственным украшением был большой гобелен за судейским креслом, изображающий оленя Видящих. На другом конце комнаты, в большом очаге горел огонь, но его не хватало, чтобы изгнать холод или очистить воздух в зале.