Странствия Шута

А все же как приятно это чувствовать. Думать только о собственных желаниях и ни о чём другом. Как нехорошо, тут же упрекнул я себя.

Мы подошли к кувшину с водой.

— Не извиняйся. Это чай сделал с тобой, я знаю.

Его сумка оказалась перевернута, вещи Янтарь рассыпались по полу.

— Собрать твою одежду? — спросил я его.

Он выпрямился, ладонью сгоняя воду с лица, и нащупал полотенце.

— Святая Эда, нет! Искра соберет их. Фитц, ты никогда не умел обращаться с тканями и кружевами. Тебе я точно их не доверю.

Он подошел ко мне, держа перед собой подрагивающие руки. Он коснулся моего плеча, потом опустился на пол и начал на ощупь перебирать одежду. Задержал в руках юбку.

— Она синяя? Или бирюзовая?

— Синяя, — сказал я, и он отложил ее в сторону. — Ты голоден? Мне попросить принести еды?

— Да, пожалуйста, — сказал он, встряхивая белую блузку.

Наверное, он прислушивался к моим шагам, потому что когда я добрался до выхода, уточнил:

— Ты ведь закроешь за собой дверь?

Я закрыл и оглядел эту комнату. Тяжелая мебель темного дерева явно прибыла из Бингтауна. Я нашел цветок, нарисованный внутри скрученной лозы на решетке, украшавшей дверь. Он выглядел полураскрывшимся. Я коснулся его. Лепестки покраснели от розового до красного, и цвет снова пропал. Я отошел в сторону. Из коридора не донеслось ни звука. Я подошел к окну. Странно: сад внизу буйно цвел. В нем блестел фонтан, и птичка в клетке прыгала с жердочки на жердочку. Расцветали цветы. Но еще один шаг — и все изменилось. Птица все так же прыгала, цветы качались под легким ветерком, но окна не было. Снова магия Элдерлингов.

Я постучал в дверь, ведущую в спальню.

— Я попросил завтрак.

— Ты уже можешь входить, — ответила Янтарь.

Когда я вошел, она сидела перед зеркалом, которого не могла видеть, и расчесывала короткие светлые волосы. Казалось, она почувствовала, что я смотрю на нее.

— Тебя это беспокоит?

Я не стал уточнять, о чем этот вопрос.

— Как ни странно, нет. Ты это всегда ты. Шут, лорд Голден, Янтарь и Любимый. Ты — это ты, и мы знаем друга, как никто другой.

— Любимый, — повторила она и грустно улыбнулась. Я не знал, произнесла ли она его просто за мной, или позвала меня, как Шут бы звал, отдав мне свое имя. Она опустила на стол руки в длинных перчатках.

— Было время, — медленно произнесла она, — когда ты ненавидел этот маскарад.

— Было, — согласился я. — Но теперь все по-другому.

Она улыбнулась. И кивнула. Повернула голову, будто взглянув на меня.

— Ты… тебе понравился Фитц, которым ты был прошлой ночью? Человек, которого заботился только о себе?

Я не торопился с ответом. Можно было обвинить во всем чай или заявить, что я ничего не помню. Но я не стал этого делать. Возможно, это и впрямь был чай, но все так и было. Я забыл обо всем, кроме заботы о себе. Когда-то я мечтал именно об этом. Я хотел быть свободным от обязанностей перед семьей, от долга перед троном Видящих. Я хотел делать только то, что мне нравится. Прошлой ночью я попробовал стать таким. Как двигался Шут по незнакомой комнате, как помылся и нашел одежду для сна? Я ведь бросил его на произвол судьбы.

— Не думаю, что он понравился тебе, — пристыженно ответил я.

— Напротив. Зачем по-твоему я убеждал тебя выпить чай? — Он медленно протянул ко мне руку. — Фитц, ты не подойдешь ко мне?

Я приблизился.

— Я здесь.

Его рука в перчатке нащупала мой живот, а затем нашла мою ладонь. Он взял ее и вздохнул.

— Мне противно то, что я делаю с тобой. Что я сделал с твоей жизнью. Сейчас я зависим от тебя больше, чем когда-либо, и опять мне нужен мой Изменяющий, чтобы сделать хоть что-то. Когда я думаю об опасностях, боли и потерях, свалившихся на тебя по моей вине, мне стыдно. И больно знать, что ты всегда помнишь обо мне и моих нуждах.

— Потерях? — растерянно повторил я.

— Если бы не я, быть может ты не потерял бы Молли.

— Нет. Если бы не ты, я давно был бы мертв.

Его смех походил на скрип.

— Правда. И все-таки, несмотря ни на что, я полюбил тебя с самого начала. Тот взгляд, когда Шрюд прицепил булавку на твою рубашку. Тогда ты отдал ему свое сердце, как и я отдал ему свое, и все-таки на мгновение я познал самую чистую зависть. Потому что я вдруг захотел, чтобы ты стал только моим. Не только моим Изменяющим. Моим другом.

— Так и вышло.

— И даже больше. И это Слуги никак не могли понять, пока я не предал тебя. Что ты был для меня больше, чем Изменяющий. Но даже я сам не понимал всей важности этой близости. А результатом стал ребенок, такой же мой, как твой и как Молли. Ребенок, подаренный нам. Потому что я так беспощадно пользовался тобой. А украли ребенка, потому что я предал тебя.

— Шут, остановись. Ты дал мне не меньше, чем отнял, — от его униженного вида мне стало не по себе.

— Не совсем, Фитц. На самом деле, нет.

— Ты спас мою жизнь. И не один раз.

— После того, как подвергал ее опасности. Фитц, если ты спасешь жизнь жеребенка, потому что в будущем собираешься отправиться на войну на хорошем жеребце, это высшая степень себялюбия.

В дверь постучали. Он отпустил мою руку. Я не пошевелился.