Странствия Шута

Пятьдесят два неподтвержденных снадобья – это те, для которых не нашлось таких свидетельств, и те, что выглядят невозможными. Поскольку в переводе, имеющемся у меня, эти снадобья приведены в конце, я подозреваю, что кто-то дополнил ими перечень из желания приписать драконьим потрохам чудесные свойства. Это снадобья, которые якобы делают человека невидимым или могут дать женщине способность летать и через три месяца родить крепких и здоровых близнецов, а также совсем уж удивительное средство, позволяющее увидеть кого угодно, лишь произнеся его имя, даже если этот человек находится далеко или вовсе умер.

Теперь, когда в наших краях снова появились драконы, стало возможно изготовить по меньшей мере некоторые из этих снадобий, однако я предполагаю, что если они и появятся, то будут очень редкими и дорогими. А потому вряд ли нам выдастся случай испытать чудодейственные свойства снадобий Трифтона.

Из неоконченной рукописи Чейда Фаллстара

Когда, промахнувшись в темноте мимо ступеньки, летишь вниз, сердце замирает от предчувствия удара, который неотвратимо последует мгновение спустя. Меня охватил точно такой же ужас падения, только вместо предстоящего удара я боялся, что буду падать вечно. Падать и падать. Светящиеся точки были крохотными, как пылинки. Лишенный тела, я тщетно пытался плыть к ним. Никогда прежде, очутившись в камне Силы, я не ощущал свое «я» и свою смертность так пронзительно.

И едва я осознал себя, как вдруг понял, что я здесь не один. Он был рядом со мной, рушился в пропасть, будто комета, и его сущность сгорала в хвосте этой кометы. Так быть не должно. Совсем не должно.

Не знаю, сколько времени прошло между мгновением, когда я понял, что так не должно быть, и ощутил желание что-то сделать. Наконец мне ценой немалых усилий удалось понять, что нужно делать. Положить ему границы. Определить, что он есть. Как? Назвать. Самое древнее волшебство, известное человеку, – именование. Чейд. Чейд. Но у меня нет языка, нет голоса. Что делать? И тогда я обернул себя вокруг него, заключил его в скорлупу, слепленную из всего, что я знал о нем. Чейд. Чейд Фаллстар Падающая Звезда.

Я держал его. Не тело, но его «я». Мы падали вместе. Я следил, чтобы наши «я» не смешивались, и надеялся, вопреки всему, что это падение где-нибудь когда-нибудь прекратится. Несмотря на все мои усилия, Чейд истончался, просачиваясь сквозь меня, его уносило прочь потоком Силы, как крепкий ветер уносит муку из корзины. Что еще хуже, по моим ощущениям, он даже не сопротивлялся этому. Я пытался собрать его сущность обратно, сколько мог ухватить, но чувствовал, как место, где мы очутились, не будучи ни местом, ни временем, постепенно перемалывает и меня самого. Само безвременье его ужасало. Наш полет сквозь бесконечность, полную звезд, казалось, замедлился.

– Пожалуйста, – прошептал я.

Что, если мы так никогда и нигде не вернемся в мир? И никто не узнает, что случилось с нами. И Би погибнет или останется жить в уверенности, что отец даже не попытался спасти ее. Но эти мучительные мысли были мимолетными.

Растворись, – прошептал кто-то, кто был Чейдом и в то же время чем-то меньшим и большим, чем он. – Не сопротивляйся. Все не важно.

И он поддался мерцающей притягательности межзвездной черноты, черноты, которая не была ни местом, ни расстоянием. Чейд разлетался в прах – так отцветший одуванчик уносится множеством пушинок под дуновением ветра. А я – я был не надежной сумой, а сетью вокруг него. Изо всей силы воли, что у меня еще оставалась, я держал нас обоих, сопротивляясь соблазну мерцающей тьмы, сопротивляясь желанию рассыпаться на мириады пылинок.

Чейд. Чейд Фаллстар.

Нет, одного имени было недостаточно, чтобы удержать его. Слишком долго он скрывал его.