Страшно близко. Как перестать притворяться и решиться на настоящую близость

Я встречал такого человека, и он был невероятен. Много лет назад я познакомился с парнем, который уже взрослым получил травму головы. На первый взгляд он казался нормальным, но после пяти минут общения впечатление менялось. Он нормально ходил и нормально разговаривал, но после травмы стал отталкивающе прямолинейным. Например, он мог отметить у кого-нибудь наличие лишнего веса, но без осуждения, просто проявляя любопытство.

– Влияет ли твой вес на самочувствие после долгой прогулки? Тебе теплее зимой с этим дополнительным слоем жира?

Признаюсь, были моменты, когда мне хотелось его задушить. И все же я завидовал ему – не потому, что он был груб, а потому что он не осознавал свою грубость. У него не было злого умысла, только странная черта – говорить именно то, что он думал.

После травмы он начал одеваться как художник. Носил красивые шарфы и копил деньги на очаровательную шляпу с широкими полями, лентой и маленьким перышком. Он носил яркие носки и любил долгие разговоры за ужином – насыщенные, веселые разговоры, которые с легкостью могли заменить десерт. Если в диалоге наступало затишье, он указывал на вас и говорил, что настала ваша очередь говорить:

– Теперь ты скажи что-нибудь интересное!

Сколько раз с тех пор мне хотелось указать на кого-нибудь пальцем и потребовать сказать что-нибудь интересное. С ним беседа никогда не останавливалась.

Я вспомнил о своем друге, потому что задумался, не единственный ли это человек среди моих знакомых, который проживет жизнь без сожалений. Это напоминает о том, что говорила Бронни Уэр: умирая, мы сожалеем о чувствах, которые остались заперты внутри нас.

Когда Билл отметил мою чрезмерную осторожность, я решил вернуться к старому себе, который чувствовал доверие и возможность выражать свои мысли и чувства. Чтобы построить карьеру, мне было необходимо столкнуться с фанатами и критиками. Каждый из нас рано или поздно должен принять решение, останется ли он самим собой или будет следовать ожиданиям других. Я знал, что меня не примут полностью. Риск раскрыть себя – это тоже решение, которое понравится не всем. Судьи ждут за каждым углом. Но для меня это больше не имело значения. Я не мог позволить себе бояться писать, а моя душа стремилась раскрыться и выйти из подполья. Я был голоден как профессионально, так и лично.

Так что я писал. Писал так, будто сам Бог сказал, что мой голос имеет значение. Я писал, потому что верил, что человеческие истории прекрасны, каким бы маленьким ни был человек. Я писал, потому что не я создал себя, а Бог. И я писал так, будто Он предложил мне поделиться своим истинным «я» с миром.

Я чувствовал, что стою уверенней на своем канате. Пока я писал, земля будто еще сильней отдалялась от меня, но я продолжал, зная, что все это был мираж, что нет ни веревки, ни риска, ни смерти от падения. Я писал статьи о политике, зная, что оттолкну некоторых из своих читателей. Я писал о лидерах, которые, по моему мнению, заблуждались, – зная, что их последователи обрушатся на меня. Будучи христианским писателем, я писал о том, что не ходил в церковь более пяти лет. Я писал свою историю. Я вышел наружу и показал людям себя, без вызова, но так, чтобы найти настоящую связь с людьми.

Конечно, меня осуждали. Меня критиковали. Чтобы показать себя, надо быть готовым к обстрелу. Но параллельно с моим исцелением произошло кое-что странное, оно вылилось из рефлексии во время работы над собой. Я научился заранее прощать. Еще в Onsite мне объяснили, что люди нападают из-за страха. Для многих жизнь – это игра в «царя горы», и когда вы встаете, они хотят сбить вас с ног.

Но вот что я заметил. Величайшие лидеры – самые влиятельные люди в мире – каким-то образом умеют подставить другую щеку. Словно они настолько верят в прощение и любовь, что у них есть силы прощать и даже любить тех, кто нападает на них.

Несмотря на всю критику, обрушившуюся на меня, оно того стоило. Я начал объединяться с людьми через блоги и эссе, как будто годами был один. На каждого, кому мне приходилось подставлять другую щеку, приходилось десять человек, которые эту щеку целовали. Все это того стоило.

Чтобы никогда больше не позволить себе возвращаться к осторожности, я составил список новых правил, которые должны были сделать меня свободнее. Выглядел он так:

Я готов казаться глупым.

Я готов ошибаться.

Я готов помешаться на чем-то некрутом.

Я готов озвучивать теории.

Я готов признаться, что боюсь.

Я готов противоречить тому, что говорил раньше.

Я готов импульсивно реагировать, даже если не прав.

Я готов извиняться.