Страшные истории Сандайла

Кроха смотрит на меня маленькими глазками. В ее взгляде явственно читается понимание, и мне становится как-то не по себе. Впрочем, это всего лишь ребенок. Мой ребенок, которого я с сегодняшнего дня буду оберегать всегда и от всего.

Джек я хороню под розовым кустом рядом с солнечными часами – там, где раньше, как мне говорили, покоилась моя мать. Теперь могила самая что ни на есть настоящая. Она лежит рядом с моей малышкой, которую я потеряла. Пока я копаю, в плетеной коляске что-то лопочет Колли. Интересно, ей дано чувствовать, что рядом, под землей, почивает ее единокровная двоюродная сестра? Две Колли, только одна живая, а вторая мертвая.

Я открываю западные ворота, за которыми простирается пустыня, подхожу к собачьему загону и долго смотрю на девятерых оставшихся собак. Они лениво валяются в тени и часто дышат в накаляющемся воздухе. Мою руку тяжело оттягивает дробовик. Колли осталась лежать в своей плетеной кроватке в дровяном сарае. Дверь я заперла. Надеюсь, с ней все в порядке. Надеюсь, я выживу, чтобы пойти туда и забрать ее, когда все закончится.

Подхожу к воротам с западной стороны. Но, когда кладу на них руку, нерешительно замираю. Интересно, а что при этом испытываешь? Как Джек чувствовала себя в тот момент, когда в ее плоть вгрызались острые зубы. Я вспоминаю, что сегодня их не кормили. Но это мое решение – больше никогда не превращать живых существ в то, чем им не дано стать, и не наказывать за то, какова их природа.

Собаки в надежде смотрят на меня. Они ждут Мию.

– Бегите, – говорю я, – теперь вы сами по себе.

Затем нажимаю на пульте кнопку «Искать». Поначалу это не производит никакого видимого эффекта, но, когда я открываю ворота, псы тянутся к ним, навострив уши. Все это время я держу навскидку дробовик.

Один за другим они выходят мимо меня из загона. Замыкает их строй койот. Он на миг задерживается, смотрит на меня своими желтыми глазами, раздувает ноздри и делает в мою сторону робкий шаг.

– Нет, – возражаю я, – для вас теперь наступило время самостоятельных решений.

Собаки втягивают носами воздух и рассыпаются в разные стороны в поисках Мии. Некоторые из них обнюхивают забор и трусят к дому. Наверняка учуяли кровь. Но я опять нажимаю кнопку «Искать», заставляя их двинуться в обратную сторону. В конечном итоге все они неспешно выбегают через ворота, направляются в пустыню и теряются вдали.

Время от времени я о них думаю, об этих собаках, год за годом скитающихся по диким краям в поисках мертвой женщины. Хотя в действительности, разумеется, все совсем иначе. Они все уже умерли – одни от старости, другие от жажды или голода, третьих сожрали хищники покрупнее. Однако у них, по крайней мере, была свобода действий.

Но даже если так, в каждый свой приезд сюда я разбрасываю по периметру мясо, хотя понятия не имею, чем это считать – подношением или попыткой кого-то задобрить. Мясо всегда исчезает в течение часа или около того. Я никогда не пытаюсь следить, кому оно достается – если кто-то из псов и остался в живых, право на невмешательство в их жизнь можно считать вполне заслуженным.

Фэлкона и Мию я оттаскиваю в опустевший собачий загон. Они тяжелые, поэтому дается мне это с большим трудом. Как вообще можно столько весить? Нога Фэлкона глухо стукается о каждую ступеньку. Потом я осторожно кладу их на землю. Их тела, опустевшие загоны, распахнутые ворота – из этого получится неплохая история. На Фэлкона и Мию набросились собаки, над которыми они проводили эксперименты.

Рядом с ними укладываю Двадцать Третью. Когда я волоку ее, у нее болтается язык. На ее зубах все еще алеет кровь.

На то, чтобы отдраить дом, у меня уходит несколько часов. Соскребаю кровь с поверхностей. Уничтожаю любые свидетельства родов. Если отвлечь от дома внимание, у меня может появиться шанс.

Перед тем как отдыхать, надо довести до конца еще одно, последнее дело – зарыть в землю вставку. Похоронить ее я решаю на собачьем кладбище. В паре футов от него Колли лежит в тени дерева в своей плетеной кроватке и нашептывает про себя какие-то секретики.

Впрочем, дело не только в похоронах. Здесь в земле лежит то, что мне очень нужно. Я хочу прочесть послание, которое Джек сунула тогда в жестяный ланчбокс с мордочкой Снупи и закопала под трупом собаки. Надеюсь, это я правильно выбрала место. Лопата скрежещет, наткнувшись на какой-то предмет. Грудная клетка. Но железного сердца в ней нет. Я откидываю ее в сторону лопатой, продолжаю копать, а когда вижу, что железной коробки нигде нет, шепчу:

– Да где же она?

Будто земля может мне ответить.

В конечном итоге мне не остается ничего другого, кроме как отказаться от дальнейших поисков. Написанные моей покойной сестрой страницы ушли в землю точно так же, как и она сама. Возможно, их потревожили падальщики. А может, сама Джек выкопала их очередной безлюдной ночью. Это ощущается последним ударом из долгой череды. Я даже больше не смахиваю слез. Пусть себе катятся.

– Что бы это ни было, теперь эта тайна останется с тобой навсегда, – говорю я ей.