Страсть и бомба Лаврентия Берии

Теперь надо ковать железо, пока горячо. Но аккуратно, чтобы не обидеть Вячеслава, который курировал этот проект.

— Что ты предлагаешь? — прямо спросил Сталин.

— Усилить работу! Принять новое постановление!

— Ты не виляй. С Вячеславом я поговорю сам. А ты возглавишь это дело. Но и ответишь за все!

Лаврентий Павлович еще раз подивился тому, как быстро Коба схватывает суть проблемы. Только и смог просто сказать:

— Слушаюсь, товарищ Сталин!

А тот уже обращался к Молотову:

— Вячеслав, пойди сюда! Подсядь к нам!

Молотов, стоявший у рояля, за которым уже Жданов наигрывал «Калинушку», отставил бокал и подошел к ним.

— Садись! Тут есть одно дело… Надо обсудить.

Коба потихоньку, разгоняя табачный дым ладонью, раскурил любимую трубку, а они, молча переглянувшись, смотрели на вождя в ожидании того, что же он скажет.

* * *

3 декабря 1944 года было принято новое постановление ГКО № 7069 се «О неотложных мерах по обеспечению развертывания работ, проводимых лабораторий № 2 Академии наук СССР».

Ну что ж, это дело, начатое письмами Первухина в мае сорок четвертого, а потом подкрепленное предложением Игоря Курчатова, который понимал, с кем связывается, но все же обратился к нему с предложением, где писал: «…Зная Вашу исключительно большую занятость, я все же ввиду исторического значения проблемы урана решился побеспокоить Вас и просить Вас дать указания о такой организации работ, которая соответствовала бы возможностям и значению нашего Великого Государства в мировой культуре…» — это его дело завершилось.

И завершилось оно постановлением, которое наряду с указаниями усилить, увеличить, улучшить, содержало последний, но самый главный пункт, который гласил: «Возложить на т. Берия Л.П. наблюдение за развитием работ по урану».

Что ж, Лаврентию было не впервой решать самые сложные задачи. Для этого у него имелось все — желание, силы, опыт, люди. Сейчас, в соответствии с постановлением, он организовал перевод в Москву Ленинградского филиала лаборатории № 2, а также еще одной лаборатории из Свердловска.

Но главное — надо было досконально разобраться с проблемой, понять, на каком этапе находятся работы, какими силами располагает государство и что надо делать в первую очередь. Говоря бюрократическим языком, провести инвентаризацию подведомственного хозяйства. Этим Лаврентий Павлович и занялся.

* * *

И первое, что нарком решил «инвентаризировать», были сведения разведки о том, на каком этапе работы над ядерным оружием находились враги и союзники.

В военные годы Лаврентий Павлович был занят обороной, но, понимая, что рано или поздно Сталин привлечет его к урановой проблеме, он кое-что предусмотрел. И этим «кое-чем» была густая разведывательная сеть, покрывшая весь мир и непрерывно поставляющая информацию в центр.

Готовясь к совещанию с разведчиками, Лаврентий Павлович с удовольствием достал свою докладную записку, на которой стояла карандашная виза Кобы «Согласовано. За».

Записка была наградная и гласила:

«В период Великой Отечественной войны сотрудники 1-го (разведывательного) управления НКВД/НКГБ проделали значительную работу по организации разведывательной сети за рубежом и получению политической, экономической и военной информации. За этот период за границу были направлены 566 офицеров на нелегальную работу, было завербовано 1240 агентов и информаторов, разведкой было получено 41 718 различных материалов, включая значительное число документальных. Из 1167 документов, полученных по линии научно-технической разведки, 616 были использованы нашей промышленностью.

Прилагая при этом проект указа Президиума Верховного Совета СССР, просим о награждении наиболее отличившихся сотрудников 1-го (разведывательного) управления НКВД/ НКГБ СССР, большинство из которых служили и продолжают службу за рубежом, орденами Советского Союза…»

Еще раз ознакомившись с данными на разведчиков, которые работали по программе «Энормоз» («Немыслимое»), Берия сформулировал для себя цели, с которыми он ехал сейчас в свою «альма-матер» на Лубянку.

* * *