Страсть к удовольствию

– Ты можешь это сделать, – сказала Клара тихим, но решительным голосом. – Ты просто боишься.

Черт побери! Себастиан ощутил жгучий стыд и почувствовал ненависть к собственной слабости. Он стиснул пальцами стакан и, не в силах совладать с яростью, швырнул его в камин. Стакан разлетелся на множество осколков, а благородный напиток взорвался огненным шаром, на миг ярко осветив комнату.

Клара тихо подошла к мужу и положила руку ему на плечо. Как ни странно, но Себастиан тотчас успокоился. Было ясно, что Клара не собиралась извиняться за свои резкие слова, именно это и обрадовало Себастиана. Он не хотел, чтобы жена извинялась за то, что сказала правду.

– Но ты не трус. – Она забралась рукой ему под его рубашку и погладила по спине. – Не позволяй никому считать тебя таковым. И сам этому не верь.

Она зашла мужу за спину и обняла, крепко прижавшись к нему всем телом. Себастиан молча накрыл ее ладони своими, по-прежнему неотрывно смотря на прыгающие языки пламени.

Он ничего подобного не ожидал от Клары, когда решил жениться на ней. И он не мог сказать, что чувствовал себя комфортно, зная, что жена может заглянуть даже в самые темные и мрачные уголки его души.

– Тебе, Клара, не следует заниматься моими проблемами. Скорее нам с тобой надо сосредоточиться на том, чтобы договориться с твоим отцом, – сказал Себастиан, стараясь говорить голосом ровным и самым обыденным. – Если помнишь, мы поженились именно по этой причине…

Он почувствовал, как Клара напряглась, потом шагнула в сторону. И ее тепло покинуло Себастиана.

– Мы поженились не только по этой причине, – пробормотала она.

У Себастиана болезненно сжало грудь; ему вспомнился тот день, когда он побуждал Александра совершить то, что сделает его счастливым. Под этим Себастиан подразумевал расположение Лидии Келлауэй. В те времена он был вполне доволен своей жизнью – выступал как в концертных залах, так и в тавернах, ухаживал за хорошенькими женщинами, активно участвовал в светской жизни, то есть вел себя так, словно их семейство не оказалось в центре недавнего скандала. Ему и сейчас хотелось окунуться в такую жизнь – хотелось вновь заняться музыкой, чтобы снова доставлять удовольствие другим и истинное наслаждение себе самому.

Он повернулся и взглянул на Клару. Ему не понравилось, как она смотрела на него, – смотрела с нежностью и восхищением, которого он больше не заслуживал.

– Не воображай, что я все тот же мужчина, которым ты некогда восхищалась, – прошептал он хриплым голосом. – Я изменился. И если ты считала, что выходишь замуж за того человека, то тебе следует как можно скорее расстаться с этим романтическим заблуждением.

Он коснулся пальцами ее лица, и она накрыла его руку своей.

– Когда-то я думала, что люблю тебя. И я действительно любила. Я любила все яркое и блестящее в тебе, но никогда не знала тебя по-настоящему. Не знала так, как должна знать женщина мужчину, которого любит.

Тяжело вздохнув, Себастиан попытался отстраниться, но Клара не отпустила его руку.

– Теперь я тебя знаю, – прошептала она. – Я знаю печаль, поселившуюся в твоем сердце, и знаю глубину твоей преданности. Я знаю, что ты тот самый человек, которым был когда-то, но в то же время ты бесповоротно изменился. Теперь я знаю тебя так, как только может знать женщина мужчину, которого любит.

Себастиан пристально смотрел на жену, и кровь шумно пульсировала у него в висках. А она, чуть повернув голову, прижалась губами к ладони его правой руки. Тепло ее губ тотчас же распространилось по всему телу Себастиана. Клара же, склонившись над его рукой, поцеловала сведенный судорогой палец, потом – еще один.

О, она совершенно не походила на тех женщин, которых он знал когда-то. Те женщины никогда бы не осмелились вытащить на свет его постыдный страх и бросить ему вызов, предложив не сдаваться. Они бы никогда не заставили его усомниться в решении навсегда оставить музыку. И ни одна из них не смогла бы заставить его вновь обрести надежду.

А Клара… Она прямо-таки вынудила его поверить в то, что он сможет найти обратную дорогу к музыке. Она заставила его поверить в себя – в свое призвание. И сделала так, чтобы он захотел стать лучше.

Тут Себастиан чуть наклонился, и их губы слились в страстном поцелуе. Весь остальной мир тотчас же исчез для него, и осталась лишь Клара, осталось тепло ее тела.

Она вдруг тихо застонала и, прерывая поцелуй, сказала:

– Я так хочу любить тебя, Себастиан.

Он прижался губами к ее правому уху и прошептал:

– Меня? Или того, кем я когда-то был?

– Тебя. Но я… не могу, не должна.

Сожаление, прозвучавшее в ее голосе, острым клинком вонзилось в его сердце, убивая надежду, только что рожденную ее же словами. Заглянув ей в глаза, он переспросил:

– Не должна?..

Клара со вздохом покачала головой и проговорила:

– Когда я с тобой, когда я думаю о своих чувствах к тебе, когда позволяю себе их испытывать, я перестаю думать о своем сыне.

– Это вовсе не означает, что ты начинаешь меньше его любить.

– Но весь этот год я думала только о нем. Пока не встретила тебя.