Страсти Евы

Гавриил Германович отводит карающий взгляд и берет у задержавшегося возле нас официанта новый бокал шампанского. Теперь мне мерещится, что у нанятого работника дрожит поднос с бокалами, но в точности я не уверена. От мнимо или не мнимо испуганного официанта меня отвлекает горячий прилив энергетических потоков, нахлынувший на мое тело.

«Что за бесовщина?..» - коченею я от страха и интуитивно озираюсь. Мистическая рыжая луна изливает холодное олово на землю, чертя непроходимые лабиринты между нашими тенями. В душу ко мне закрадывается необъяснимая тревога - происходит мистификация. «Сон разума рождает чудовищ» - слишком хорошо мне известно значение фабулы офорта Гойи, и все-таки в воздухе витает нечто такое, что назойливо навивает разные странности. Чем черт не шутит, вдруг душераздирающий крик ночной птицы в образовавшуюся музыкальную паузу - своеобразная прелюдия перед принесением в жертву?

В пик моего замешательства Гавриил Германович как ни в чем не бывало натягивает приторную улыбку. Мир приобретает праздные краски. Со сцены снова звучит музыка. Все возвращается на круги своя. Никакой мистификации и в помине не было.

- Откройтесь, моя радость, что подвигло вас призвать себя на службу Гиппократу? - интересуется он, словно не замечая моей нервозности. - Из вас вышел бы отличный адвокат Дьявола.

- Моя мама была хирургом, - я с печалью вспоминаю родителей, а ведь они могли бы сейчас вместе со мной разделить наш общий день. - Когда папы с мамой не стало, я для себя решила, что тоже буду помогать людям. - Я тоскливо улыбаюсь и сатирически прибавляю: - Подумаю насчет адвоката Дьявола. Почетная должность. Сообщите, когда будете уходить в отставку.

- Соболезную вашей утрате, - искренне сожалеет он, игнорируя мою последнюю реплику. - Учтите, если вам понадобится какая-либо помощь, вы можете на меня рассчитывать. Я к вашим услугам двадцать четыре часа в сутки.

- Большое спасибо, Гавриил Германович, - примирительно проговариваю я.

Наш шаткий мир нарушает Никита, на его лице сияет улыбка - мой брат доволен приемом.

- Родная, очень рад, что ты познакомилась с доктором Гробовым. Однако придется прервать вашу беседу. Мне нужно с тобой переговорить. Жду в библиотеке.

Никита уходит, и мы с Гавриилом Германовичем снова остаемся тет-а-тет. В его синих глазах перемежается пламя костра с отголосками мертвых ледяных бурь. Удерживая меня в заточении своего мрачного обаяния, он галантно берет мою руку. Чувство благоговения исчезает ровно в тот момент, когда холодные сильные пальцы смыкаются на моей кисти. Я готова дать присягу на Конституции, что слышала, как на запястьях защелкнулись тюремные наручники. Гавриил Германович еще почему-то не сводит с меня странного обжигающего взора - можно подумать, ему приглянулась идея возыметь абсолютную власть над моей душой и телом.

«Что же это получается, я только что подписала договор со Смертью?..»

- Спасибо, что нашли время приехать ко мне на праздник, - чуть слышно выговариваю я, озадаченно смотря на него.

- Радость моя, благодарю, что скрасили мое одиночество.

Откровенность в его словах режет слух, а будоражащее прикосновение мягких губ к внутренней стороне моего запястья рассеивает остатки несуразных мыслей о скрепах со Смертью.

- Рада была доставить вам удовольствие, Гавриил Германович, - смущенно сглатываю я и делаю глубокий успокоительный вдох-выдох.

Мы все еще стоим, глядя глаза в глаза. Со сцены, как нарочно, звучит песня «Вечная любовь». Я замечаю, что мы оба не пропускаем слов и сполна оцениваем их смысл.

Если однажды горячее солнцеСтанет холодным, как утренний лед,Если зима жарким летом вернетсяИ на песок белый снег упадет,Если беда, что ничем не измерить,Рухнет на Землю, косою звеня, -

Я буду знать все равно, что ты веришь.Я буду знать, что ты любишь меня.

- До скорой встречи, - искушающе протягивает Гавриил Германович, и улыбка украшает его дерзко прорисованные губы.

«Столь греховный рот не оставит равнодушной ни одну женщину», - залюбовавшись, я невольно задерживаю дыхание.

- Госпожа Воронцова! - резким надменным тоном возвращает он нас в прежнюю мизансцену.

- Господин Гробовой! - вторю я дерзостно.

Гавриил Германович улыбается шире и как-то опаснее. У меня иссякает словарный запас, мне остается только ретироваться, что я и делаю - как нашкодивший ребенок выбегаю из зала.