Страсти по-португальски

Как нам известно, Людовик ХIV совершенно не интересовался распутным поведением своих придворных. Но не таков был Жуан V. Гофмейстер короля маркиз де Гувейа сбежал с женой своего кузена, Марией де Алмейда. Женщина оставила покинутому мужу годовалую дочь Виоланте, и тот с горя и от позора оделся в траур. История наделала много шума при дворе, и король отрядил за беглецами эскадрон конных гвардейцев, а также направил в Испанию запрос на их выдачу. Парочку арестовали, Марию заключили в монастырь, маркизу же удалось бежать через Испанию в Англию. От немилости короля пострадала и Виоланте да Алмейда, когда выросла и имела несчастье влюбиться в своего двоюродного брата, капитана гвардии. Но к девушке воспылал страстью ее родной дядя, которого она видеть не желала. Виоланте сбежала с братом, и влюбленные обвенчались. Ослепленный ревностью дядя добился королевского указа, согласно которому молодоженов арестовали. Виоланте на несколько лет заключили в монастырь, а брак с капитаном аннулировали. По-видимому, жизнь в монастыре оказалась несладкой, ибо, в конце концов, девушка согласилась на брак с дядей.

Последней более или менее постоянной привязанностью короля стала итальянская актриса Петронилла Базилли. Как и во всей Европе, португальские аристократы отдавали должное служительницам сцены. По выражению одного из тогдашних поэтов, они «любили в актрисах не искусство, не красоту, но только комедианток». Король любил посещать драматический театр, но делал это не в открытую, как при посещении роскошного оперного, построенного им, а потихоньку, в ложе, забранной решеткой, расположенной под тем ярусом, где сидели знатные дамы. Эту ложу назвали «монашеской ложей». У Петрониллы было редкое амплуа травести, т. е. исполнительницы ролей либо подростков обоего пола, либо тех, которые требовали переодевания в мужской костюм. Естественно, это обеспечивало прекрасную возможность демонстрировать все достоинства ее фигуры. Надо полагать, они у актрисы были выдающимися, ибо среди мужчин Петронилла имела репутацию «лакомого кусочка». Опять-таки, об этом романе короля известно немного, но о том, насколько эта связь была выгодна для актрисы, можно судить по тому, как она уезжала из Португалии.

В 1742 году Жуана разбил первый паралич. Тут следует упомянуть, что король был не так уж стар, но постоянные упражнения на любовном поле привели к сильному ослаблению потенции, тем более, что он предпочитал продолжительные половые акты. Друзья посоветовали ему принимать афродизиаки, известно, что он увлекался потреблением шпанских мушек[49]

. Против этого яростно возражал его лейб-доктор. Жуан V получил в молодости неплохое классическое образование, и лекарь начал приводить ему многочисленные примеры исторических авторитетов. Он напомнил ему, что и сибарит Лукулл, и поэт Лукреций скончались от приема афродизиаков, а поэт Овидий говорил, что они содержат зародыш безумия, причем ему вторил Ювенал. Жуан пропускал все это мимо ушей, что завершилось печальным итогом – у него произошла частичная парализация левой части тела. Петронилла решила поскорее убраться в Испанию, причем накопленное ею добро вывозили на 30 мулах. Надо отдать ей должное: актриса впоследствии тратила большие деньги на заказ церковных служб о здравии короля.

Такая сильная физическая немощь потрясла Жуана V, он усиленно начал лечиться на водах и более или менее восстановился. По-видимому, это событие заставило его задуматься о бренности жизни, он узаконил своим указом трех побочных сыновей, которые в народе были известны как «мальчики из Пальявы», ибо их воспитывали в королевском дворце Пальява. Все трое избрали путь служителей церкви. Один утонул довольно молодым человеком, сын матери Паулы стал Великим инквизитором, а сын Магдалены де Миранда – архиепископом Браги.

Время испытаний

Король скончался 31 июля 1750 года, оставив после себя государство, погрязшее в огромных долгах, и несколько ящиков золотых слитков и монет в казне. Ему наследовал сын Жозе I (1714–1777), которому стукнуло уже 36 лет. В молодости он по политическим соображениям вступил в брак с испанской инфантой Марианой-Викторией (1718–1781). История жизни этой принцессы лишний раз является свидетельством того, что королевские дочери считались всего-навсего выгодным политическим товаром.