Страж червонной дамы

— Это просто предположение, одно из возможных.

— А пси-фон тебе что сигналит?

Пётр признался:

— Тоже не очень ясно. Наши противники, похоже, не дураки. К прямой слежке не прибегают, иначе я бы почувствовал. И до сих пор не атаковали. Скорей всего, им выгоднее напасть во время переговоров, поэтому пока затаились. Хотя опять же — это только догадка.

— В общем, толку от тебя — по-прежнему ноль. А шофёра я могла бы и подешевле найти.

Зарницына встала, прошлась по комнате. Остановившись у окна, хмуро посмотрела на улицу:

— Терпеть не могу, когда надо сидеть и ждать. И когда ситуация от меня не зависит. Лучше делать ошибки, чем торчать на месте, как пень… Да, кстати, что там твоя поклонница подожгла? Ну, возле дороги? Меня аж любопытство взяло…

— Народный обычай, разве не знаете? Записать проблему и сжечь бумажку — в день осеннего равноденствия, утром.

— Я с севера, ваши южные развлечения мне — до лампочки. Хотя идея забавная. И вообще, равноденствие — это мысль…

Она подсела к столу, покопалась в сумочке и вытащила карточную колоду. Подмигнула:

— Ну что, Петруша, сделаем передышку на пять минут? Раскинем пасьянс? Пристрастила меня недавно одна подружка в столице. Экзальтированная барышня — с прибабахом, если говорить по-простому. Держит свой гадальный салон.

— Гадальный? А смысл? Есть же пси-прогноз.

— Так и я о чём. Говорю же — малость ку-ку. У неё — никакого пси, всё только на картах. Весело с ней… Так, ладно, давай подумаем. Равноденствие, равновесие… Ага, вот. Смотри и учись — пасьянс «Аптекарские весы»…

Она быстро перебрала колоду, вытащила червонную даму и положила её посреди стола:

— Это буду я. Гадаем на меня, разумеется.

— А почему вдруг красная масть? Вы же брюнетка вроде.

— Ничего ты не понимаешь, Петруша, — снисходительно сказала она. — Цвет волос у современной дамы — не догма, а настроение. Перекрашусь хоть в рыжую, хоть в блондинку, если будет такая блажь. Но дело даже не в этом. Важно не то, какой меня хотят видеть, а то, кем я себя ощущаю. Сама решу и назначу, кто я по жизни. Понял?

— Как скажете.

— Дама есть, теперь — её контрагент. Тут тоже всё ясно — дорогой наш граф Семияров. Пиковый туз. Ну и, наконец, спутник дамы… Ладно уж, так и быть. Раз бегаешь за мной хвостиком — тебя и возьмём. Бубновый валет, пожалуй…

Туза она поместила справа от дамы, валета — слева. Тщательно перетасовала колоду. Несколько верхних карт отложила, не глядя, в сторону. Остальные же принялась выкладывать на столешницу рубашками вверх, следуя определённой системе.

Получилось два больших круга, в каждом по двадцать карт. Левый включал в себя валета, правый — туза, а между ними расположилась дама. Всё это, как догадался Пётр, символизировало две чаши весов. Аптекарских, да.

— Исходное позиция — равновесие, — пояснила Зарницына. — А что вокруг дамы начнётся дальше — сейчас узнаем. Для этого нам понадобится секретное число от валета и от туза. То бишь от тебя и от графа. Твоё число я даже не спрашиваю — предсказуемо до оскомины…

Начав с валета, Зарницына отсчитала по кругу семнадцать карт. Выдвинула ту, на которой счёт завершился, но переворачивать не спешила.

— Итак, — сказала она, — семнадцать. Валет нам задал число. А туз… Гм, надо подумать… Три? Граф вроде намекал, что три миллиона хочет за сделку, но шиш ему… Там два с половиной — красная цена, но я и до двух собью…

Пётр уставился на неё, замерев. Опять показалось, что он вот-вот ухватит очень простую, но важнейшую мысль.

— Ау, Петруша. Чего застыл?

— Погодите минуту… Не отвлекайте, пожалуйста…

Он лихорадочно вспоминал.

Вот они рано утром прибыли в городок…

Начиная с того момента, произошло два важных события. Первое — согласована встреча с графом. Второе — мимо дома проехал, вероятно, тот самый мотоциклист, что был на пароме.

Если мотоциклист — враг, то что получается?

Активность начали проявлять и те, кто готовит сделку, и те, кто хочет её сорвать. События ускоряются.

Да, но это — внешние проявления. Видимая часть айсберга, который прёт на Зарницыну, образно говоря…

Были ещё и мелочи, которые вроде бы не имеют отношения к сделке, но почему-то застряли в памяти.

Мелочь номер один — дежавю, возникшее в ту секунду, когда Пётр увидел фото комиссара полиции с сослуживцем.

Мелочь номер два — сожжённая бумажка на улице. И Настины комментарии, в которых ему почудилось что-то важное.

Мелочь номер три — «секретное число» графа. Сам по себе пасьянс — ерунда, естественно, но…

Есть стойкое ощущение, что эти крупинки смысла можно соотнести друг с другом, использовав как подсказку. Надо только подобрать ключ, увидеть их в нужном ракурсе…

— Слушай, парень, — произнесла Зарницына с недовольством, — хватит строить умную рожу. Я тебе плачу не за то, чтобы ты отмахивался и затыкал мне рот. Если надумал что-то — рассказывай. Чётко, внятно.

— Вы опять меня сбили с мысли. Неужели нельзя было потерпеть минуту-другую? Я пытаюсь сложить мелкие детали в одну картину. Может, нам это жизнь сегодня спасёт…

— Конкретнее!