Страж червонной дамы

— Батя был не дурней тебя. Не сразу всё вживил себе, понятное дело. Сначала ниточку тонкую, с волосок. Потом ещё одну. В тетрадку записывал всё подробно, чего и сколько… Ну, врать не буду — чердак у него протёк в результате, говоря по-простому. А потом преставился батя. Но тетрадку-то мне оставил, а я прочёл и тоже решился. Осторожничал поначалу, но когда меня за пролив погнали, понял — хватит телиться. Если играть, то по-крупному. И кое-что получилось, да…

— Удивляюсь, как ты и сам до сих пор не сдох.

— Хреново мне было, пёсик. Крутило так, что вспоминать страшно. С тех пор к железякам не могу прикоснуться, если они с рудой. Да и без руды брезгую. Но сила теперь во мне.

— Гм. Ладно, в старину подобные идиоты встречались периодически, но сегодня-то — всеобщая грамотность… Тем более что руду сейчас везут с севера, она мощнее традиционной… Короче, у меня для тебя паршивые новости. Тебе где-то повезло, но это ненадолго. Руда сгноит тебя изнутри. Через месяц-другой копыта отбросишь, как твой папаша…

Колдун осклабился:

— А плевать. Лучше — сразу конец, чем тявкать по команде, как ты. Но графа я всё равно достану. И бабёнку до кучи.

— А сам ты разве не по команде тявкаешь? — спросил Пётр. — Мозги включи, если они у тебя остались. Тебя используют. Твоими руками Репьёв хочет избавиться от своей конкурентки…

— Чего там хочет Репьёв — мне побоку. Думает, что мной вертит? Да на здоровье. Главное — отвалил мне деньжат, чтобы я на остров вернулся. А твоя баба — гадюка та ещё…

— Почему? Ты её не знаешь.

— Да потому, что графу привезла мешок с миллионами. И тебя ещё притащила на поводке… Ну да ладно, с тобой решим. Зря ты, пёсик, сунулся в лес. Тут тебе ловить нечего…

Шершень свёл руки перед собой, на уровне солнечного сплетенья. Вздрогнул пси-фон, усилился запах гнили. Пётр, вскинув пистолет, крикнул:

— Не шевелись! Иначе стреляю!

Колдун, стоявший в пяти шагах от него, сделал странный жест, словно что-то стряхнул одной ладонью с другой.

В следующую секунду Петру почудилось, что пространство вывернулось перед ним наизнанку. Прямо в воздухе появились чёрные густые потёки — казалось, из пустоты выдавливалась смола.

Пётр нажал на спуск.

Он целился колдуну в плечо. Пуля с пси-рудой, вырвавшись из ствола, легла на нужную траекторию, но замедлилась, продираясь сквозь вязкий фон. Теперь её полёт был виден невооружённым глазом.

Мало того — по мере движения она стала ржаветь. Охристо-бурый налёт покрыл всё её поверхность, въелся в металл. Воздух скрёб её, как наждак, сдирая чешуйки ржавчины. Пуля буквально таяла, уменьшалась — и в шаге от колдуна разрушилась окончательно, развеялась пылью.

Здесь, у себя в лесу, колдун был явно сильнее, чем на холме.

Коррозия разъела и пистолет Петра — стремительно, за доли секунды. А Шершень тем временем рванулся вперёд. Из ножен, висевших у него на ремне, он выхватил узкий кремнёвый нож.

Пётр, отшвырнув пистолет, попытался перейти на форсаж. Не получилось — отравленное пространство замедляло его движения. Драться с применением пси-способностей он больше не мог.

Но обычные навыки, вбитые тренировками, остались при нём.

Он отклонился назад, и серое лезвие прошло в пяди от его шеи. Колдун ударил ещё раз, целя туда же, в горло, но Пётр снова успел отпрыгнуть.

Третий удар — теперь колдун метил в сердце.

Качнувшись в сторону, Пётр перехватил его руку и заломил. Шершень выронил нож, согнулся. Пётр, чуть изменив захват, сбил противника с ног. Ткнул его лицом в землю, прижимая сверху коленом.

Пси-фон вокруг конвульсивно дёрнулся. Отвратно-тягучий воздух вдавился в носоглотку Петру, мешая дышать.

Вытащив из кармана иглу, он показал её Шершню. Тот трепыхнулся, выплюнул матерное ругательство.

— Воткну, если не успокоишься, — сказал Пётр. — Игла вообще-то для безболезненного допроса. Но у тебя с металлом особые отношения, а тут ещё пси-руда добавлена…

— Убери её, скотина!

— Боюсь. Вдруг опять брыкаться начнёшь?

— Не начну!

— Слово аристократа?

— Да! Да, псина ты вшивая! Убирай!

— Как скажешь. Но если что — игла наготове.

Достав подготовленную бечёвку, Пётр связал ему руки за спиной. Пси-фон успокаивался, дышать стало легче. Но ощущения после короткой драки были как после забега в гору.

— Теперь задаю вопросы. Отвечай чётко, иначе — сам понимаешь. Кто у тебя в сообщниках? Кроме тех двух на выселках?

— Никого!

— А если подумать?

— Сказал же — только эти двое долдонов! Дал им оружие, припугнул, пообещал две тысячи за работу…

— Ты нанял их заранее и дал точные инструкции. Откуда ты узнал дату, когда граф будет встречаться с Зарницыной? Репьёв тебе сообщил?

— Нет, я сам!

— Что — сам? Сделал пси-прогноз?

— Да, вроде того! Почуял! Ну и вообще, ежу ведь понятно — встречаться в равноденствие будут, чтобы удачу не отпугнуть…

— А, да, народные приметы вы любите. У вас тут не остров, а фольклорная ярмарка. Ладно ещё — девчонка-простолюдинка, которая бумажку сжигает возле дороги. Но граф-то образованный человек, должен понимать, что всё это — суеверия? Хотя ладно, каждый сходит с ума по-своему…

Он заставил Шершня встать на ноги и подтолкнул к машине: