Страж фараона

— Не померкло, мой господин. То-Мери ласкова и почтительна, а Абет так же хороша, как ее пироги, клянусь в том задницей Хатор! Пусть осчастливит она тебя и благородного Сенмута!

— А помнишь ли другие свои слова? Кажется, ты говорил, что будешь нам верен, как парус — мачте, как руки гребца — веслу?

— Помню, ибо сказанное мной не брошено на ветер. Я буду слушать ваш призыв и править вашей лодкой, пока не переселюсь в царство Осириса! — Корабельщик погладил давний шрам на плече и ухмыльнулся. — Зачем вспоминать об этом, семер? Скажи прямо: встань, Мерира, и иди за мной! Я встану и пойду. Только что с собою взять? Нож, ремень и камни, это понятно. А еще? Дубину, копье или топор?

— Все бери, — промолвил Семен. — Все пригодится.

— Раз так, не прихватить ли нам двух бездельников — Ако, пивной кувшин, и рыжего козлодера Техенну? Тоже с копьями и топорами?

То потирая ладони, то почесывая шрам, Мерира терпеливо ждал ответа хозяина. На его лице вспыхивала и гасла свирепая улыбка; видимо, старый пират стосковался по топору и копью.

Семен вышел из задумчивости.

— Хорошие парни Техенна и Ако, надежные, но болтливые. Лучше было бы обойтись без них.

— Как повелишь, семер. Сколько там будет народу? Ну, этих… — Мерира сделал жест рукой, будто всаживая клинок кому-то под ребро.

— Ливийцы, трое или четверо, загонщики, проводники… еще — охотник на колеснице, а с ним — возница… Вроде бы все.

— Пятеро или шестеро… на колеснице… охотники… с луками, значит… — Мерира прищурился, соображая, поскреб ногтями впалую щеку. — В узком месте надо брать. И хорошо бы в сумерках.

— Это как получится, — сказал Семен. — Может, вернутся они с охоты вечером, а может — при свете дня. — Сделав паузу, он поинтересовался: — Знаешь ли ты высокий обрыв на западном берегу, напротив Ипет-сут? Там, где скалы цвета меди?

— Знаю, господин.

— Наверху — усадьба, вокруг — заросли акации, а через них, я думаю, проложена тропа, чтобы колеснице проехать. Длинная ли, короткая — не ведаю, но ведет она к Западной пустыне. Место надо выбрать такое, чтобы в усадьбе не услышали и чтобы охотник в пустыню не ускакал. Ночью подплывем на лодке, поднимемся, проследим, как уедут, и будем ждать до вечера.

— До вечера… это хорошо… вернутся уставшие… может, и стрел не останется… Не люблю я лук, мой господин, — сообщил Мерира. — Подлое оружие! И дорогое! То ли дело ремень да камень…

Семен кивнул, сообразив, что он говорит о праще. Потом нахмурился, припоминая, о чем еще рассказывал хранитель врат.

— Львы туда забредают… Было бы неплохо, если бы трупы утащили. Знаешь, как это сделать?

— Будут трупы, будут и львы, — Мерира пожал плечами. — Только, семер, ежели хочешь, чтобы львы подкормились, надо их утром встречать.

— Почему?

— А потому, что в усадьбе — слуги. Не дождутся охотников, пойдут по тропе искать. Могут раньше львов найти, если мы припозднимся… А если утром закончим, тела весь день пролежат. Тут до них и доберутся, мой господин — не львы, так гиены с шакалами. Доберутся, чтобы меня Апис лягнул!

— Опытный ты человек, Мерира, — сказал Семен. — Не зря шекелеша хотели тебя повесить, да не смогли. А отчего ж не спрашиваешь, кто тот охотник?

Физиономия Мериры, похожая на боевой топор, вдруг сделалась серьезной; он уже не скалился, не сверкал глазами, не потирал ладоней, а глядел на Семена так, будто сама Сохмет, богиня войн, звала его на славное побоище.

— Инени, жрец, что плавал с братом твоим за пороги, не велел вспоминать… Да что мне его приказы! Обезьяна — и та помнит, кто ей финик дал, а кто — пинок под зад! И я помню… помню, откуда ты пришел, мой господин, чтобы защитить нас от людоедов нехеси… Ты спас мое тело и душу — ведь даже такой нечестивец, как я, желает упокоиться в могиле, а не стать калом, извергнутым задницей дикаря! — Он гулко ударил в грудь кулаком. — Кто я такой, чтобы спрашивать, кого ты покараешь? Хоть самого пер’о, сирийского ублюдка! Прикажи, и я нарежу из него ремней!

Эта слепая вера потрясла Семена. С минуту он сидел, всматриваясь в зрачки Мериры, мерцавшие как пара недогоревших угольков, и думая о том, что нашел здесь не только брата и друга, не только женщину своей мечты, но и соратников, готовых за него на смерть. Таких, как Пуэмра и Мерира… Губы его шевельнулись, и зазвучали слова — те, какими в этой земле выказывали приязнь и благодарность:

— Пусть в награду за верность боги пошлют тебе долгую жизнь и трех сыновей. Пусть обнимешь ты их перед смертью и упокоишься в своей гробнице! А я… я обещаю, что стану твоим заступником перед Осирисом. — Семен оглядел притихший двор, темную реку и небо, на котором зажглись первые звезды, потом наклонился к корабельщику и тихо произнес: — Встань, Мерира, возьми оружие и иди за мной.

* * *