Стражи панацеи

— Скажите сразу, что именно? — потребовал медиум, выпрямившись и гордо опустив сумрачный взгляд.

Спирин опёрся локтями о стол, тоже приняв подобающую угрожающую осанку.

— Мне нужно, чтобы вы заглянули в будущее, с учётом того, о чём я сейчас рассказал. Хотя ещё и не всё. Ведь на будущее можно влиять, не так ли?

Стром держался спокойно, хотя Спирин метил в болезненные воспоминания, связанные со спиритуалистическим влиянием на врагов режима. Но ведь Спирин и был человеком из прошлого, и ничего позитивного от него ждать не приходилось.

— Ваше первое предсказание наполовину сбылось. Мы хотим разбудить дух Иосифа, — трескучим тоном произнёс Спирин.

— Мы, это кто? — Стром изображал, что не знает о планах Спирина, подняв недоумевающий взгляд на собеседника.

— Некоторая часть людей власти. Надеюсь, не надо уточнять о каком Иосифе идёт речь?

— Безумная и нереальная затея, — со злой иронией изрёк Стром.

Лицо Спирина исказила дьявольская улыбка, а глаза засверкали.

— Может и безумная, но не совсем нереальная. Вы предсказывали события и судьбы. Мало того, некоторые судьбы вы предопределяли.

— Предрешённая судьба существует в голове жертвы. Часто этого изменить нельзя. И дело даже не в кодировании сознания, а в подсознательном согласии самого человека. Но вы ведь требуете нечто сатанинское, из потустороннего мира, — отчитывал его магистр.

— Значит, вы верите?

— Я верю, что опасно тревожить загробный мир, законов которого мы не знаем, — Стром повышал недовольство тона, изображая желание отвадить собеседника, хотя и понимая, что этого не удастся.

— А я верю, что ход истории зависит от личностей. Влияя на их поступки и судьбы, можно изменять историю.

— И влиять хотите вы, и те, кто стоит за вами?

— Верно.

— Кто же будет влиять на вас? Самоуверенность — опасная штука.

— Врагов предостаточно. Они совсем не прочь управлять нами. Я имею в виду дряхлеющую Европу и надорвавшуюся гегемонией, Америку. В то время как третий мир уверенно набирает силу, почти чуждый либеральным идеям. Нужны новые империи, или обновлённые. Почему Россия должна лишиться такого права, когда она в недавнем прошлом была одна из могущественных империй? Народ этого не может забыть, и всегда будет мечтать о возрождении. Пусть даже он и ослаблен, но он всё равно нуждается в титанической личности, а не в вороватых лжецах.

Спирин произнёс свой краткий спич в отрепетированной уверенности.

— И где вы видели такую личность?

— Найдётся, и не одна. Нужно только открыть шлюзы истории. Дух великого вождя может оказать воздействие.

— Который изничтожил народ. Второго такого, страна не переживёт, — терпеливо возразил Стром.

— Да бросьте вы, магистр. Диктатор берёт столько жертв, сколько позволяет общество. Когда равновесие нарушается, тиран уходит со сцены. Народы чаще гибнут от междоусобиц, из-за меркантильных и глуповатых князьков, — бойко парировал Спирин.

— Очень спорное утверждение.

— А я и не собираюсь спорить. Я вам сказал, что мне нужно. И ради своей идеи, я готов пожертвовать собой, — в голосе Спирина прозвучала угроза. — Не противьтесь, нет в этом смысла. И вины на вас не будет, — уже благосклонно добавил он.

— Я могу навлечь беду на себя. Мёртвые не любят, когда тревожат их покой, — спокойно упорствовал натурфилософ.

— Да бросьте вы, — ядовито изрёк Спирин. — Вы рисковали, когда вступили в ряды доблестной российской разведки, — с пафосом добавил он.

— Я просто не мог отказаться.

— Говорят, что вы розенкрейцер. Туда вас тоже принудили? Если, это правда? Насколько вы приблизились к своему повелителю, Люциферу? — злобно подтрунивал Спирин.

Стром спокойно и вопросительно смотрел на собеседника.

— Уж если кто приближается к нему, так это вы, — медиум сделал паузу. — Если я откажусь? — он отклонился на спинку стула, приняв расслабленную осанку, демонстрируя хладнокровие, будто был готов к любому исходу.

Спирин глубоко вздохнул, сардонически вскинув брови, опустив взгляд и пожав плечами.

— Мы применим силу. Сперва, в отношении ваших слуг.

Находясь в безвыходном положении, пленник мог схитрить, пользуясь тем, что истинность мистификации трудно проверить. И как намеревался это сделать Спирин, оставалось непонятным. Что и настораживало. Он, судя по всему, безумец, и, следовательно, не примет пораженческое пророчество, хотя, как и прагматичный человек, с другой стороны, не поверит в то, что всё пойдёт как по маслу.

Ради спасения своих людей, Стром дал согласие, а Спирин оставил его на попечении своих охранников, дабы не создавать прорицателю лишних помех в его спиритических изысканиях.