Стрекоза в янтаре и клоп в канифоли

Тропинка не вилась меж деревьев, как они это обычно делают в романах. Была практически прямой — тот, кто её проложил, просчитывал путь на десятки шагов вперёд. Тем более что тропических зарослей в Сибири не водится. Если какой сосёнке и повезло вымахать в гладкоствольного гиганта, она уже не позволит «подрастающему поколению» тесниться вокруг себя. Разве что какой-нибудь лиственной мелкоте разрешит приткнуться под боком. Да и той не даст разгуляться.

На этой лирической мысли Юлька и ступила ногой в какую-то ямку — едва не полетела носом вперёд. Можно заплутать даже в отвлечённых мыслях о всякой ерунде — не только в горьких размышлениях о том, как жить дальше.

— Устала или задумалась? — вовремя подхватив её под локоть, уточнил Даян.

Юлька прислушалась к себе. С удивлением констатировала:

— В общем-то, не устала. Не будем останавливаться.

Дэма достала из кармана очередную морковку и объявила:

— Если сумеете пройти ещё пару километров, можно будет сделать нормальный привал. У подножия сопки.

— Сумеем, — с полной ответственностью заявила Юлька, поудобней ухватив поданную мужем слегу. — Обещаю больше не отвлекаться.

— И не ловить ворон, — внёс свои рекомендации Севка. — Ма, о чём может мечтать женщина в таком месте? Тут же ничего нет.

— О том, чтобы всё было, — объяснила недозрелому пентюху Дэма, выбросив в снег огрызок морковки. — Подождите минутку.

Она пробороздила снежную целину, добравшись до тонкой рахитичной сосёнки. Вытащила из кармана несколько мелких морковок и распихала между сучьями. Что-то пробормотала на своём языке и вернулась на тропу:

— Пошли.

Юлька решила, что это какое-то приношение духам. Она вчера после ухода Рэгзэна немного почитала о верованиях бурят. Богов там не густо, зато духов неисчислимые незапоминаемые сонмища. Про онгонов — духов, порождённых миром материальным — рассказал Рэгзэн. Она же вкратце познакомилась с эжинами — эти происходили от высших существ: тэнгриев или хатов, проживавших на множестве разных небес.

Эжины были всепроникающи и всеобъемлющи. Населяли — если можно так выразиться — реки, деревья, горы и прочую природу. Были так же духи ветров, дождя и даже дня или ночи. За что в верованиях других язычников обычно отвечали неисчислимые божества.

Какая изысканная сдержанность — с уважением думала Юлька о мироощущении предков бурят. Те не страдали стремлением выпячивать значимость своего рода-племени, плодя богов. Мол, у нас их легион, так и мы вам не какое-то барахло: самые качественные люди на земле. Трепещите ничтожества, у которых кроме земли с небесами иных великих покровителей нет, и не будет.

Недаром древние греки почитали мир грекоцентричным: у тех богов, как блох на бродячей собаке. Сами вечно путались: кто у них за что отвечает, и откуда вообще взялся? Потому и строили из себя просвещённых господ Ойкумены. Что позже подхватили нынешние европейцы — эти напыщенные «белые господа» всей планеты.

Степняку же кроме земли и неба никто не нужен. Разве что солнце-огонь да кто-нибудь ответственный за подземный мир — тот без присмотра оставлять нельзя. Даже став мусульманами, наши родные татаро-монголы совершенно не походили на одержимых исламом узколобых фанатиков.

В их вере не было какой-то зашоренной одержимости — так, по крайней мере, казалось Юльке. Больно они свободолюбивы — эти потомки властителей реально бескрайних степей. Их общей гребёнкой не причесать. И тараканов вольнодумия не передавить — хоть под асфальтный каток тех загоняй. Может, оттого они со славянами и ладили — когда друг дружку не грабили. Ну, так это совсем иной коленкор. Ничего личного — чистый бизнес.

На этой интернациональной ноте Юлька и опростоволосилась второй раз. Когда Севка с отцом поднимали её с колен, успела пробежаться взглядом по всем четырём лицам наследников великой империи Чингиз-хана.

— Вы так похожи! — невольно вырвалось у неё, пока отец с сыном приводили свою мамулю в порядок.

— В смысле? — без малейшей нотки раздражения из-за недотёпы уточнила Дэма.

Она присела на корточки, забавно склонив голову набок. Отчего помпон, казалось, сейчас перевесит и завалит стройную девушку в сугроб.

— Да, я тут думала о вере степняков…, — начала, было, Юлька, и тотчас захлопнула рот.

Ан поздно. В её семье ушами не хлопают.

— Каких именно степняков? — усмехнулся Даян, закончив отряхивать от снега её «тылы».

— Нашла время! — разогнувшись, закатил глаза Севка. — Ещё бы о Чингиз-хане вспомнила.

— Вспомнила, — виновато шмыгнув носом, призналась она.

— Мы из разных улусов, — опираясь на слегу, весело скалился Рэгзэн. — Твои парни из Джучиева. Оттого и мусульмане. А мы буддисты. Думать — не передумать.

— Она говорит о тэнгрианстве, — заступилась за Юльку Дэма. — Что вы на неё навалились? Между прочим, к шаманке идём, а не в мечеть. О чём ещё думать, как не об этом? Ты как, не ушиблась?

— Ничуточки, — успокоила всех Юлька, что «раненого» не придётся волочить на горбу.

— Тогда идём, — одобрительно кивнула девушка.

Поднялась и легко, грациозно, как цапля, пошагала дальше, почти не увязая в снегу.