Стрела Гильгамеша

Едва Мария покинула помещение, Кирилл Николаевич открыл глаза, встряхнул головой и огляделся.

Осознав, что лежит на полу в собственном кабинете, а вокруг него суетятся три сослуживицы, он покраснел и смущенно проговорил:

— Что со мной было?

— У вас был обморок! — сообщила ему одна из трех граций — полная, в стеганой жилетке.

— Вы потеряли сознание! — поправила ее вторая, очень худая, решив, что слово «обморок» не подходит солидному мужчине с научной степенью.

— Вам было нехорошо! — резюмировала третья, в вязаной кофте непонятного цвета.

— А что было до этого? — Венедиктов поморщился, мучительно стараясь вернуть утраченные воспоминания о последнем получасе своей жизни.

— К вам приходила какая-то… писательница! — сообщила та язвительная женщина, которая только что препиралась с Марией.

При этом слово «писательница» она процедила с омерзением, как ругательство.

— Писательница? — Венедиктов наморщил лоб. — Да, что-то припоминаю… Она расспрашивала о старинных картах и истории картографии. Кстати, интересная женщина.

— Не сказала бы! — отрезала язвительная особа. — Вот после общения с ней у вас и случился этот… приступ.

— А по-моему, он случился, когда вам принесли посылку, — проговорила вторая ученая дама, та что в желтом платье.

Язвительная особа бросила на коллегу испепеляющий взгляд и прошипела:

— Ты с ума сошла! Разве можно об этом! Он снова…

Но слово — не воробей, Венедиктов уже услышал опасную реплику.

— Посылка… действительно, была ведь какая-то посылка… И в ней было что-то такое… Где, кстати, она?

Ученые дамы переглянулись, и одна из них со вздохом протянула Кириллу Николаевичу злополучную коробочку.

Тот взял ее с явным испугом, опасливо заглянул внутрь и поднял растерянный взгляд.

— Помада… почему? Зачем помада? Ничего не понимаю!

— Может быть, вызвать вам врача? — предложила одна из дам.

— Врача? Не нужно врача! — отмахнулся Венедиктов. Отряхнул одежду и смущенно взглянул на женщин. — Я чувствую себя нормально. Спасибо вам… и не нужно никому рассказывать, что со мной случилось. Надеюсь, это больше не повторится.

Надежда терпеливо дожидалась подругу на скамейке. Мария пересказала ей все, что произошло в кабинете Венедиктова.

— Вот этот палец, — она достала из сумки сверток и раскрыла его, — точно подходит под описание, которое внушал Кириллу Николаевичу психоаналитик. И кольцо такое же.

Надежда Николаевна взглянула на содержимое платка и зябко передернулась:

— Ужас какой!

— Согласна, ужас. И сумочку придется выбросить, я не смогу пользоваться ей после того, что в ней лежало.

— Ох, я тебя понимаю… Но как ты решилась?

— Сама не знаю, — призналась Мария, — просто жалко его стало. Такой мужчина… В общем-то безобидный, в картах разбирается, работу свою любит… А эти к нему привязались, жену какую-то выдумали, палец прислали! Но только вот что я тебе скажу… Палец отрезан не у живой женщины, а у трупа.

— Вот как? — заинтересованно спросила Надежда. — А как ты это определила?

— По состоянию сосудов на месте разреза. Они не кровоточили, значит, человек уже был мертв, и довольно давно.

— И откуда ты это знаешь? Ты вроде не медицинский институт оканчивала.

— Ну и что? Когда я писала предыдущий роман, не про круиз, а еще раньше, консультировалась с профессиональным патологоанатомом и ходила с ним в больничный морг, чтобы набраться впечатлений. И он мне показал разницу. Так что можешь не сомневаться — женщина, у которой отрезали палец, давно мертва.

— Здорово! Значит, этого несчастного Венедиктова дурят почем зря… и никакой управы на них не найти!

— Ну, это мы и раньше знали. Ведь описание несуществующей жены ему внушил Илья Семенович под гипнозом. — Тут Мария взглянула на часы и озабоченно проговорила: — Извини, мне пора. Нужно успеть на похороны.

— На похороны? — удивленно переспросила Надежда. — То-то я смотрю, ты в таком виде! Костюмчик этот серенький… Ох, извини! Прими мои соболезнования… А кто умер-то? Близкий человек?

— Не то чтобы близкий… Одноклассница. Мы с ней много лет не виделись, а тут позвонили, попросили прийти. Неудобно было отказаться, там почти никого не будет, она была сирота. Ну и, сама понимаешь, последний долг… Кстати, у тебя нет какого-нибудь черного шарфика?

— Найду… кажется с прошлого раза в сумке завалялся.

В этот момент зазвонил телефон.

— Это твой, — сказала Надежда, кивнув на сумку Марии.

— Нет, мой — вот…

— Но звонит в твоей сумке!

— Ой, это ведь тот телефон, который ты мне дала! — спохватилась Мария. — На который я скопировала телефон Венедиктова…

— Так это ему звонят! — всполошилась Надежда. — Включи скорее!

Мария торопливо вытащила из сумки аппарат, включила громкую связь, и тут же в динамике зазвучало хриплое карканье, в котором Надежда узнала голос страшного карлика из похоронного бюро «Тенистый уголок».

— Здравствуй, Кирилл. Получил посылку?

— Получил, — удивленно ответил Венедиктов. — Но я не понимаю…

— Поймешь! — прервал его собеседник. — Ты ведь не хочешь получить ее всю по частям?

— О чем вы говорите? И кто вы вообще такой? С кем я разговариваю?