Стрела, монета, искра

Теперь уже хмурится и леди Сибил — негласная правительница Нортвуда. Приарх без колебаний продолжает:

— Землею правит лорд. Точка. Так было всегда. Женщина — носитель благородства и мудрости, в руках мужчины — сила и власть. Но теперь сплошь и рядом первородные леди хватаются за вожжи и принимаются править, отодвигая в сторону мужчин. Больше того: юные девицы теперь интересуются властью! Видано ли такое?! Играют в стратемы, обсуждают политику, изучают историю… Разве это занятия для молодой леди? Тьма! Пансион Елены–у–Озера, эта странная выдумка Праматеринской Церкви, не знает отбоя от учениц! Якобы, выпускницы Елены могут править землями не хуже, чем мужчины. Да это высказывание — уже само по себе ересь!

При этих словах первосвященник вспоминает о присутствии Миры. Оборачивается к ней и смеряет долгим взглядом, будто выискивая в ней ростки хаоса новых времен.

Теперь он привлек все внимание Миры. Последние слова задели девушку за живое. Она не смеет возразить, но перебирает в уме выдающихся лидеров и правителей, носивших женское платье. В списке оказывается не меньше дюжины имен, первою стоит Янмэй Милосердная, крайнею — леди Сибил Нортвуд.

— Отчего я ни разу не видел тебя на проповеди? — спрашивает архиепископ.

— Я посещала службы вместе с матерью, а она старалась избегать людных мест. Мы ездили в церковь Дня Сошествия.

— Вы избегали людных мест? Странное поведение для людей с чистой совестью.

Это было в мае, когда над графиней насмехалась половина двора, потому приходилось сторониться светского общества. Леди Сибил расстроится, если заговорить о времени ее унижения.

— Ваша светлость, мы с матушкой считаем, не стоит превращать службу в показуху. Хорошо молиться в уединении и тишине, а не среди толпы, наряженной в пух и прах. Потому избегали центральных соборов.

— Какая ересь!.. — бурчит приарх. — Не любишь молиться в толпе, стало быть, стесняешься своей веры?

— Нет, ваша светлость. Я лишь не желаю кичиться ею. Предпочитаю, чтобы молитва была таинством между мною и Праотцами.

— Отрекись от этой глупости. Добрый прихожанин молится во всеуслышание, чем показывает силу своей веры. А сплетенные воедино голоса многих людей придают молитве благостной мощи, так же, как ручейки сливаются в могучую реку.

— Я запомню это, ваша светлость. Ближайшим воскресеньем буду иметь огромное удовольствие услышать вашу проповедь в Соборе Праотцов.

— Проповедь не должна быть в удовольствие, — срезает гость. — Проповедь — пища для ума, которую необходимо разгрызть и переварить. Слово священника заставляет душу прихожанина трудиться, а не отдыхать.

— Не смею спорить с этим, ваша светлость.

— Расскажи–ка, о чем была последняя проповедь, которую ты слушала?

Приарх упорно зовет Миру на «ты», и это начинает бесить. Она — совершеннолетняя первородная аристократка, человек любого ранга должен говорить ей «вы», пока она не позволит иного. Даже император не считал себя исключением!

Кроме того, архиепископ непрерывно жует, говоря с нею.

— Вспомни–ка, — подсказывает Мире леди Сибил, — позапрошлым воскресеньем мы слушали о благочестии мещан. Священник рассказал притчу про дворника, гончара и лорда. Помнишь?

Занятно: графиня надела к обеду роскошное золотистое платье с изумрудами. Отчего же она просила меня одеться строго? Я должна выглядеть смиренной и благочестивой девушкой, сама же леди Сибил, как может, подчеркивает свою красоту. Сделано в угоду старомодным взглядам священника? Девушка должна быть скромной, замужняя дама — роскошной?

— Несомненно, миледи, — говорит Мира, — мне пришлась по душе эта проповедь. Я вынесла из нее, что горожанам следует чутко заботиться друг о друге. Когда люди сдавлены крепостными стенами, им не хватает свободы и хочется обособиться. Но это желание порочно. Город — единое целое, и лишь тот мудр, кто думает о целом, а не о себе одном.

Графиня лучезарно улыбается, довольная ответом. Она хочет, чтобы я понравилась приарху?.. Но зачем?

— Какие пустые слова, — жует священник. — Идет грозное время, перемены потрясают мировые устои. Следует говорить об этом и бороться с растущим злом, а не повторять без конца всем известные притчи!

— Не смею спорить, ваша светлость, — говорит Мира, остро ощущая желание вогнать шпильку в сочленение его брони. Блестящие доспехи из самовлюбленности и гордыни… где–то должна быть щель.

— Впрочем, ваша светлость, еще лучше мне запомнилась другая проповедь — в ней шла речь о роли мужчины и женщины.

— Роль женщины — передать детям свое благородное имя, — прерывает архиепископ, — и более ничего.

— Священник на той проповеди говорил, ваша светлость, что женщина — первый человек, кого видят дети. Чтобы дети выросли умными, смелыми, решительными, достойными, женщина должна содержать в себе ростки этих качеств. Не правда ли, ваша светлость?

— Дети способны выжить лишь тогда, когда повинуются отцу. Без отца они попросту умрут, вот и весь разговор. А жена должна воспитать детей так, как будет угодно ее мужу.

На словах «жена» и «муж» леди Сибил чуть заметно улыбается…