Стрела, монета, искра

Стоял сумрак. Массивное здание, похожее на каземат, имело узкие окна. Крупицы света едва процеживались сквозь пыльные стекла. Стены и своды, когда–то белые, давно стали серо–желтыми. Такими же были и простыни.

Больные лежат на кроватях… так представлялось Мире. Здесь были кровати, хворых было раза в три больше. Дощатые нары стояли у окон и являли собою, видимо, привилегированные места. Большая часть хворых лежала на тюфаках или одеялах, расстеленных по полу. Вдоль всех стен, и еще ряд — посреди залы. Каждая палата вмещала до полусотни человек.

Ряды тел на полу, накрытых грязными простынями. Мороз пошел по коже. Мира подавила желание выбежать из палаты, заставила себя опустить глаза и рассмотреть их. Они не были мертвы, хотя и мало отличались от покоиников. Первый, на кого упал взгляд девушки, имел красную опухоль в половину лица. У второго губы ввалились внутрь беззубого рта. Третий был лыс, бурые пятна покрывали морщинистый череп.

— Здесь одни старики?..

— Не только, но их много, — ответила сестра милосердия. — Ведь мы — единственная богадельня в районе Линден… Со всего района их приводят.

Разговоров почти не слышалось — лишь редко, кое–где. Однако тишины не было в помине: больные издавали звуки. Кашляли, постанывали, кряхтели. Кто–то дышал с посвистом, кто- то — с хрипом. Кто–то бубнил себе под нос. Взгляд упал на старика, что непрерывно чесал себе руку и стонал.

Впрочем, немало было и тех, кто лежал тихо и неподвижно, уставясь в потолок. Эти пугали Миру больше других. Они не говорили, не мучились от боли, не читали, не смотрели по стороным, похоже, даже ни о чем не думали. Мира похолодела, когда осознала: единственным занятием молчаливых больных было ожидание смерти.

Она увидела трех мужчин, игравших в кости на полу у окна. На голове одного красовался лишай, другой был худ настолько, что ребра вдавились в грудь. Однако Мира долго смотрела на них с неким подобием радости: у этих трех остался хоть какой–то интерес! На глазах у девушки лишайный выиграл горстку семечек. Потом он заметил взгляд Миры и проворчал:

— Смотрите–ка: благородная…

Трое игроков уставились на нее. Она отвела глаза, но продолжала слышать их переговорку:

— Вот так да! Чистюля…

— Давно таких не видал…

Мира поймала за рукав сестру милосердия:

— Скоро ли мы увидим Эшби?

— Почем мне знать?.. Девушка опешила.

— Но ведь вы же нас ведете!

— Вы сказали, его привезли в январе. Зимние — в дальнем крыле, на втором этаже.

— Разве вы не записываете больных поименно?

— Зачем?..

Они перешли из палаты в другую, а дальше — в третью. Всюду тот же смрад, всюду — смесь из кашля, стонов и тихого ворчания. Все чаще Мира ловила на себе взгляды. Нищие изможденные люди провожали ее глазами, поднимали головы. Некоторые шуршали:

— Ишь, какие… Красавчики явились… Вот те на…

Но многие молчали, лишь зрачки поблескивали на костлявых лицах. Мире вдруг стало тесно и душно в своей одежде. Шелковое платье с жемчугом на лифе. Замшевые туфельки. На волосах серебристая сеточка.

— Отчего они глядят на меня?.. — с обидой прошептала Мира, хотя прекрасно знала ответ.

— Не волнуйтесь, миледи, здесь нет моровых, — сказала сестра милосердия. — У кого мор, мы живо распознаем и отправляем.

— Отправляете?..

— Есть отдельный корпус за пустырем. Мира поежилась, сестра добавила:

— Слава богам, там сейчас никого.

Миновали еще палату. Девушка обратила внимание, что возле многих больных стоят горшки или тазы.

— Это для кровопускания?.. — предположила Мира.

Хворый старик, кряхтя, привстал, спустил штаны и наглядно показал, для чего нужны горшки. Мира зажала глаза ладонью. Кто–то скрипуче хохотнул, кто–то буркнул:

— Гляди, какая нежная!.. Итан взял ее за локоть:

— Миледи, снова прошу вас: уйдемте отсюда.

— Нет, — процедила Мира, упрямо шагая за сестрой.

На своем пути они повидали всевозможные хвори — такие, о каких Мира слыхала лишь раз, а то и не слышала вовсе. Сестра иногда называла их: чесотка, белый лишай, бурый лишай, кровохарканье, костяная немощь, бумажная хворь. А вот кого здесь не было, так это лекарей. Только дважды они встретили ученого вида мужчин с медицинскими саквояжи ками.

— В…вы хоть как–то лечите этих несчастных? — спросил сестру Итан.

— Снадобья стоят денег, — холодно бросила сестра. — Инструменты стоят денег. Лекари стоят денег.

— Р…разве никто не оказывает помощь?..

— Кто–то что–то дает.

— Хотя бы на питание хватает?

— Можно так сказать.

Мира прошла в неосторожной близости от хворого, и тот схватил ее за подол: — Дай монетку, барышня…

Девушка рванулась, освободилась с невероятной легкостью. Хворый был слабее щенка.

Я никогда не окажусь в таком месте, — сказала себе Мира. Любой ценой. Лучше умереть, чем вот так.

— Мы пришли, — объявила сестра. — В этой палате лежат зимние. Где–то тут ваш слуга. Через площадку — женская палата, но она вам не понадобится.

— Благодарю вас…

Мира вынула кошелек, что прятался в складках подола, протянула сестре пару агаток.

— Миледи, — сестра наклонила голову и быстро спрятала деньги.