Стрела, монета, искра

Она коленом оттолкнула его руку и вынула кошель на свет, рывком развязала. Хворые замерли, ошалев от вида серебра, что посыпалось на ладонь девушки. Она не носила медных монет — лишняя тяжесть. В кошеле были полтинки, агатки и глории, даже несколько елен. Горка, что выросла на ладошке Миры, стоила харчей на пару лет жизни. Девушка размахнулась и швырнула деньги над головами хворых. Серебряный дождь зазвенел у дальней стены.

…Потом они бежали, Итан отшвыривал тех, кто попадался на пути, кого–то бил рукоятью шпаги. Мира отбрыкивалась на бегу, вырывалась из чьих–то рук. Но их было мало, большинство ползали на четвереньках, переругиваясь, остервенело разбрасывая одеяла, выдирая друг у друга монетки…

Каким–то чудом они оказались на улице. Мира опомнилась, сидя на брусчатке, и глотая воздух, как загнанная лошадь. Хотела вытереть пот и все не решалась: руки казались отвратительно грязными.

— Миледи, — досадливо приговаривал Итан, — я же говорил…

— Ужасное место… Почему? — прошептала Мира. — Почему так?.. Итан пожал плечами.

— б…бедность и хворь, миледи…

— Неужели так должно быть? Как могут люди превращаться в… в… такое? Зачем боги это делают?..

Чей–то хриплый голос обронил:

— богам плевать, миледи.

Мира подхватилась на ноги. В двух шагах стоял босой старик в длинной рубахе и полотняных штанах. Худоба не оставляла сомнений: он — один из обитателей богадельни святой Терезы.

— Что вам нужно? — прошипела Мира.

— Эшби, миледи. Я — Эшби.

— Лжете. Эшби другой.

— Мартин бондарь любит поговорить… Лежит здесь уже год, а все не лишился болтливости. Готов плести любые байки, лишь бы его слушали.

— Стало быть, Эшби — это вы?

— Именно, миледи. Давайте–ка присядем. На ногах тяжело. Он уселся на мостовую, Мира осталась стоять.

— Почему вы не сказали сразу?

— Сперва думал, вы — ищейки… — старик пожал плечами. — Поначалу их много ко мне приходило, все расспрашивали о госпоже. Потом поостыли…

— Откуда мне знать, что вы не лжете? Так же, как ваш этот… бондарь.

— Рыцарь, что приехал за госпожой, был северянином, служил в имперской гвардии. Прищуренный, лицо широкое, волосы каштановые. Чуть на вас похож.

Мира опустилась на камни рядом со стариком.

— Куда он увез леди Лейлу?

— Они не сказали мне, миледи.

— Не сказали?.. — вздохнула Мира.

— Рыцарь говорил, нужно уезжать срочно и в тайне. Сказал, госпоже грозит опасность. Нельзя, чтобы кто–то знал, где она. Нужно затеряться. А госпожа говорила: я не крыса, чтобы прятаться. Они громко спорили. Так уж вышло, что я слышал.

— Что еще они сказали?

— Рыцарь просил госпожу ехать с ним на Север — кажется, в Шейланд. Сказал, там у него имение, он найдет жилье госпоже и сможет ее защитить. А она — ни в какую. Говорила: я родилась и выросла в столице, не желаю гнить на окраине. А он сказал: здесь вас найдут в два счета. Желаете умереть в столице — это исполнится, и куда раньше, чем вы думаете. Госпожа сказала: если надо, сменю имя и дом, но не желаю слышать про Север. Не уеду дальше бледного Луга. Они еще попререкались, а после госпожа собрала вещи, оделась по–простому и уехала вместе с рыцарем. Я больше ее не видел. А следующей ночью дом подожгли.

— бледный Луг — что это за место?

— Почтовый городишко. На запад от Фаунтерры миль семь.

— Думаете, леди Лейла там?

— Кто знает. Я, было, хотел отправиться туда, разыскать. Но потом пошли ищейки, и я побоялся. Вдруг поеду — да их с собой приведу.

— Как вы поняли, что мы не ищейки?

Старик перевел взгляд с Миры на Итана и обратно, хмыкнул.

— Зеленые вы… за госпожой не такие приходили.

Мира раскрыла кошель и вытряхнула на ладонь оставшиеся деньги. Жалкая пара монеток — агатка и полтина. Но глаза старика успели блеснуть прежде, чем он стыдливо отвел взгляд.

— Простите, Эшби, у меня совсем не осталось денег… Но есть вот это.

Мира сняла с груди брошь из черного жемчуга и протянула старику — смущенно, боясь унизить этим жестом.

— Она стоит несколько елен, миледи, — сказал Эшби.

— Прошу вас, возьмите. Извините, что причиняю вам неловкость. Меня зовут Глория Нортвуд, если у скупщика возникнут какие–то вопросы, пусть обратится ко мне.

Он осторожно взял, словно опасаясь, что брошь окажется раскаленной.

— Благодарствую, миледи.

— Вы очень помогли мне. Я желаю… пусть боги будут милостивы к вам.

— От них нечего ждать милости.

— Тогда — люди.

Он хмыкнул и спрятал брошь. Мира собралась встать, но Эшби удержал ее и сказал на ухо, очень тихо:

— Вижу, вы — хорошая девушка. Найдите себе другого провожатого. Не такого, кто станет грозить шпажонкой больным старикам. Найдите мужчину.

* * *

Леди Сибил ждала ее. Не спала, не читала, не отправилась на прогулку. Сидела одна в трапезной с кувшином вина.

— Ты сбежала. Я сказала, что ты можешь понадобиться, а ты сбежала.

— У меня была назначена встреча, — устало ответила Мира. Сейчас начнется схватка, а сил для сражения уже не осталось.

— С секретарем. Привратник видел, кто за тобою приехал. Ты сбежала от архиепископа ради прогулки с секретарем.

— Миледи, Итан — секретарь самого императора.

— Собачонка… — отмахнулась графиня.