Стрела Времени

At the end of the room stood a huge ornate fireplace, large enough for a person to walk into without ducking, its carved mantelpiece gilded and shimmering. In front of the fire stood a huge wicker screen, also gilded. And above the mantel hung a patterned tapestry of swans flying on a field of lacy red and gold flowers.

В дальнем конце зала располагался огромный искусно изукрашенный камин, настолько большой, что туда вполне мог, не пригибаясь, войти человек; резная позолоченная каминная решетка сверкала в дневном свете. Пылающие поленья заслонял большой позолоченный плетеный экран. А над каминной доской висел еще один гобелен: летящий лебедь на фоне кружевных алых и золотых цветов.

The room was inherently elegant, richly and beautifully executed—and rather feminine, to modern eyes. Its beauty and refinement stood in marked contrast to the behavior of the people in the room, which was noisy, boisterous, crude.

Помещение, бесспорно, было изящно, богато и красиво оформлено и, на современный взгляд, казалось даже довольно женственным. Но красота и оформление пребывали в резком контрасте с манерами собравшихся там людей, которые вели себя шумно, грубо, можно сказать, неистово.

In front of the fire was laid the high table, draped in white linen, with dishes of gold, all heaped high with food. Little dogs scampered across the table, helping themselves to the food as they liked—until the man in the center of the table swatted them away with a curse.

Перед камином стоял высокий стол, накрытый белым полотном, уставленный золотыми блюдами, на которых громоздились груды пищи. На столе крутились несколько маленьких собачек; они, как заблагорассудится, хватали все, что хотели, пока человек, сидевший во главе стола, не принялся с проклятьями гнать их прочь.

Lord Oliver de Vannes was about thirty, with small eyes set in a fleshy, dissolute face. His mouth was permanently turned down in a sneer; he tended to keep his lips tight, since he was missing several teeth. His clothes were as ornate as the room: a robe of blue and gold, with a high-necked gold collar, and a fur hat. His necklace consisted of blue stones each the size of a robin's egg. He wore rings on several fingers, huge oval gems in heavy gold settings. He stabbed with his knife at food and ate noisily, grunting to his companions.

Лорду Оливеру де Ванну было около тридцати лет. С его мясистого лица, на котором можно было прочесть ничем не сдерживаемую склонность к беспутству, смотрели маленькие глазки. Его рот был постоянно искривлен в глумливой усмешке; тем не менее он старался держать губы сжатыми, поскольку у него не хватало нескольких передних зубов. Его одежда была столь же роскошна, как и убранство комнаты: синяя с золотом мантия с высоким золотым воротником и меховая шапка. На шее висело ожерелье из голубых камней, каждый размером с воробьиное яйцо. На нескольких пальцах у него были перстни: огромные овальные драгоценные камни в тяжелых золотых оправах. Он ткнул ножом в одно из стоявших подле него блюд, подцепил кусок чего-то и принялся шумно жевать, что-то невнятно говоря при этом своим соседям.

But despite the elegant accoutrements, the impression he conveyed was of a dangerous petulance—his red-rimmed eyes darted around the room as he ate, alert to any insult, spoiling for a fight. He was edgy and quick to strike; when one of the little dogs came back to eat again, Oliver unhesitatingly jabbed it in its rear with the point of his knife; the animal jumped off and ran yelping and bleeding from the room.

Lord Oliver laughed, wiped the dog's blood off the tip of his blade, and continued to eat.

Несмотря на изящное одеяние, он производил впечатление чрезвычайно раздражительного человека: его красные глазки так и шарили по залу, пока он ел, стремясь уловить хоть малейшее оскорбление, которое дало бы повод для драки. Он явно не был склонен задумываться, прежде чем нанести удар, и, когда одна из собачек, вернувшись, попыталась снова залезть на стол, Оливер решительно ткнул ее ножом в ляжку. Животное с визгом отскочило и, оставляя за собой кровавую дорожку, выскочило из зала, а лорд, громко рассмеявшись, обтер о скатерть кровь с острия и продолжал есть.

The men seated at his table shared the joke. From the look of them, they were all soldiers, Oliver's contemporaries, and all were elegantly dressed—though none matched the finery of their leader. And three or four women, young, pretty and bawdy, in tight-fitting dresses and with loose, wanton hair, giggling as their hands groped beneath the table, completed the scene.