Стрелы над крепостью

Тихонько пробрались друзья в сарай. Из оконца, уже не загороженного доской, виден был весь соседский двор, поросший молоденькой светло-зеленой травкой. Куры щипали траву, на завалинке возле забора сидела старая бабка, грелась на солнышке, смотрела на кур... Ребята переглянулись. Потом молча выбежали из сарая и перелезли плетень. Бабка сидела неподвижно, будто ничего и не заметила.

- Здравствуйте. - Мишка даже слегка поклонился, так хотелось ему быть приятным Настиной бабушке.

Димка последовал его примеру.

- А! Здравствуйте, здравствуйте, деточки. Настенька на базар ушла, одна я на дворе... Чего надото?

Мальчишки присели на завалинку рядом с бабкой.

- А нам бы вот что, - дипломатично начал Мишка. - Просили мы бабушку...

- Пелагею Дементьевну, - вставил Димка.

- Просили мы ее спеть про старину, про монголотатар, как они наш город взяли. А она и не помнит ничего.

Вот мы и пришли к вам. Послушать хочется, а спеть или там рассказать некому.

Помолчала Настина бабка, пожевала беззубым ртом.

- Стара стала Пелагеюшка-то. Вот и запамятовала.

Куды ей, немощной. Я-то ведь всегда шустрее была, да и то уж... Старину помню, однако... Как же не помнить...

И про татаровей...

- Спойте, бабушка, спойте!

Мишка стрельнул глазами на приятеля, тот мигом вытащил заветную тетрадь. Запела Настина бабушка неожиданно чистым, тоненьким голоском:

А не сильная туча затучилася,

Не белая лебедушка прокырчила,

Уж идет-наплывает сила темная,

Скрипят телеги ордынские...

Старушка остановилась, чтобы передохнуть, посмотрела на небо, где медленно плыли округлые, полновесные облака, и заговорила-запричитала нараспев:

Выходили на стену защитнички,

Удальцы-резвецы, сыны отецкие,

Целый день они билися с татарами,

Прибили тех татар не мало число.

Димка едва успевал записывать. Время от времени Мишка заглядывал в его тетрадку, подсказывал слова, которые тот пропустил или еще не успел записать.

Стрелы летят, что часты дожди,

А тех татар им не можно взять.

Выходили они пбдкопью к Тесьме-реке,

К люту ворогу внезапу обернулися...

Она вдруг умолкла.

- А дальше-то что? - нетерпеливо спросил Мишка.

- А дальше много чего было, - отвечала Настина бабушка, - уж очень долго петь-то. Уж и запамятовала я, детки. Вот дед Афанасий, тот, бывало, сколько хошь, хотя бы и весь день сказывал, а мы слушали. Крепкий старик был, дедушка мой, царство ему небесное...

Неожиданно скрипнула калитка. Мальчишки обернулись: во двор вошла Настя с корзинкой на согнутом локте За ней двое каких-то незнакомых.

Настя еще издали заметила мальчишек.

- Это что такое! Озорничать пришли? А ну вой отсюда! Чтобы духу вашего не было!

Ребята живо перемахнули через плетень. Второпях Мишка зацепился рубахой, порвал.

- Плетень повалите, черти! - ругалась Настя.

Забежали в сарай, подобрались к оконцу.

Двое незнакомых сбросили с плеч рюкзаки и уселись на скамейку.

- Бабуль, они будут жить у нас, - громко говорила Настя, обмахивая веником крыльцо. - В горнице постелю. Сдала я горницу-то. Вот им, говорю, сдала.

- А сколь проживут-то? - тоненько спросила старуха.

- А сколько проживут, то и ладно. Два месяца, говорят.

Она ушла в дом.

Друзья переглянулись.

- Миш, а Миш, - зашептал Димка, - у того, что в шляпе, лопатка из мешка торчит. Сапер"ая. Чего это он, а?

- На рыбалку. Червей копать. Мало ли...

- А другой, гляди, длинный, и лицо длинное, как огурец.

- С рыжими глазами.

- И правда, глаза-то рыжие. И брови рыжие.

В беретке который.

Первый приезжий, тот, что пониже ростом, снял соломенную шляпу, стал обмахивать свое темное, сморщенное, как грецкий орех, лицо. Заблестела совершенно лысая, коричневая от загара макушка.

- Ну что же. Вот мы и на природе, - сказал он, оглядываясь. - Поистине человек не знает, где наутро проснется. Такова жизнь.

- Н-да. Завтра приступим к работе, - сказал рыжеглазый. - Чего тянуть?

- Погоди, друг, осмотреться надо... Сейчас закусим, отдохнем, потом я прогуляюсь, взгляну, чего стоят эти их раскопки.

- По домам пройтись бы. Приглядеться к иконам.

Я лично на них больше рассчитываю.

- Н-да... Интересные образцы должны бы найтись.

Но не будем спешить. Погоди, - ответил лысый и при этом широко зевнул.

Ребята затихли.

- Ученые! Члены экспедиции, - шепнул Димка.

- Здорово! Теперь мы всё знать будем, что там у них творится, чего найдут. Про все будем знать, - обрадовался Мишка.

- Здесь, в сарае, будет у нас наблюдательный пункт!

- Тише...

На крыльцо вышла Настя.

- А вы проходите, проходите в дом, у нас тенёчек, чего на солнце-то печься.

- У вас, хозяюшка, молока холодного не найдется ли? - спросил лысый.

- А как же! Корова своя, молочком обеспечим.

Проходите, проходите...

Оба приезжих поднялись. Тот, что пониже, надел снова свою соломенную помятую шляпу и зашагал впереди. За ним, волоча длинные ноги и на каждом шагу как бы спотыкаясь, двигался рыжеглазый в беретке. Потом снова выбежала Настя и забрала оба рюкзака. Ребята отошли от оконца, уселись на ящике с инструментами.

- Ну, а насчет песий этой что ты думаешь? - спросил Михаил.

- Какой песни? А, бабкиной. Сейчас посмотрим. Где же она?