Стрижи

Амалия предсказала, что без нее я быстро узнаю, почем фунт лиха. Предсказала или пожелала мне этого? Обычно я ношу галстук только в исключительных случаях, когда без него обойтись никак нельзя, а тут явился на заседание суда в костюме с галстуком и в черных ботинках, сверкавших как полированный оникс. Амалия ни словом мой облик не прокомментировала. Видимо, адвокатша запретила ей приближаться или даже обращаться ко мне, но я уверен, что она все заметила и, увидев бывшего мужа хорошо одетым, расстроилась.

Первым бытовым прибором, который заменил те старые, что имелись в снятой квартире, стала посудомоечная машина. У меня есть свои приоритеты. Главный – освободить себя от ненавистного мытья посуды. Несколько дней спустя появились пылесос и холодильник. Это нанесло жестокий удар по моим сбережениям, зато я научился не показывать продавцам своей растерянности. Следом были куплены стиральная машина, телевизор, а постепенно и все остальное, но только жизненно необходимое, никакой роскоши. Приборы, более сложные в обращении, я терпеливо осваивал с помощью инструкций или консультируясь у Хромого, человека с большим опытом холостяцкой жизни.

В те же дни я достал из почтового ящика одну из немногих записок, не содержавших ни издевок, ни упреков. В ней говорилось:

Как мы видим, в последнее время ты занялся покупкой разных приборов. Судя по всему, собрался вести упорядоченную жизнь.

Что ж, никогда не поздно войти в разум.

Честно сказать, сейчас, решив раскидать свое имущество по всему городу, я плохо представляю, как стану тащить вниз по лестнице крупногабаритные вещи. Даже тележки здесь нет. Кроме того, если в этот момент кто-нибудь увидит меня, может решить, что я втихаря и незаконно выбрасываю старье, и донесет куда следует. Иначе говоря, кое-что в квартире все-таки останется, когда меня там не будет. Может, Никита найдет этим вещам применение.

23.

Поначалу я думал положить все шесть томов у входа в школу, которая стоит напротив арены для боя быков. А вдруг они заинтересуют кого-то из ребят или пригодятся коллеге-учителю, хотя в нынешние времена энциклопедические знания люди черпают в интернете. Мне будет безразлично, если эти огромные тома в конце концов попадут на блошиный рынок «Растро» или в распродажу на eBay. Но в свою школу я их ни за что не понесу. Не хватало только, чтобы их обнаружила и взяла себе директриса. Лучше выкинуть на помойку.

Международную энциклопедию «Фокус» издательства «Аргос» я получил от родителей в подарок на день рождения. Маму уговорил купить шеститомник бродячий торговец, стучавшийся в каждую дверь. Папа был уверен, что ей заговорил зубы какой-то мошенник; он не одобрил покупки и даже обругал маму, но было уже поздно, и толстые тома лежали на столе в гостиной. Однако, полистав их, он отнесся к ним благосклонно, а со временем даже просил у меня на время какой-нибудь том.

Могу сказать, что именно с этой энциклопедии и началась моя библиотека. Мало того, началось мое довольно раннее увлечение чтением и учебой. Но уже много лет я в энциклопедию не заглядывал. Тем не менее она по-прежнему была тем центром тяжести, вокруг которого собирались все мои книги, пока число их не стало измеряться весьма значительной цифрой. Энциклопедия имела пластиковые суперобложки и поэтому сохранилась до сегодняшнего дня в приличном состоянии, правда, бумага со временем немного пожелтела.

Запах, исходящий от ее страниц, сегодня утром пробудил у меня в памяти множество разных образов. Мне было лет восемь или девять, когда я получил этот великолепный подарок, один из лучших за всю мою жизнь. Большинство иллюстраций были черно-белыми, но встречались и цветные. Тяжелые тома энциклопедии – настоящая святыня моего детства, обладающая огромной сентиментальной ценностью, поэтому после любого переезда они оставались со мной. И вот теперь я расстался и с ними, и с латунной копией Эйфелевой башни, что лишь подтверждает: мое намерение уйти из жизни твердо и непреклонно.

Утром я совершил символическое убийство ребенка, которым когда-то был, или того, что еще осталось от этого ребенка у меня внутри – не знаю, много или мало. Прошлым летом я дал себе год, чтобы уяснить, почему хочу положить конец своему существованию. Подозреваю, что математически точного ответа тут нет, да он, собственно, и не нужен. А вот Хромой утверждает, будто его собственные мотивы совершенно очевидны. С того самого утра, когда он лишился ноги, он ни на миг не переставал чувствовать себя униженным. Время от времени протез доставляет ему серьезные неудобства. В самый неожиданный момент может вернуться боль. Ночами ему снятся кошмары, у него появляются язвы, случаются полосы безволия и апатии. Справляться со всем этим очень трудно, помогают только антидепрессанты.