Стрижи

Меня, после того как я выслушал брата, сильнее встревожило совсем другое. В голове мелькнула фантастическая мысль, что папа может воскреснуть – с другим лицом и под другим именем, но сохранит свою прежнюю власть, снова станет хозяином нашей жизни и ограничит свободу, которой я начал пользоваться с самого часа его смерти. Что касается Раулито, то есть Рауля, то он был другим. Более юным, более мягким, более склонным чувствовать себя беззащитным и терзаться ревностью, представляя, что какой-то дядя явится к нам в дом и отнимет у него маму.

Короче, чтобы избавиться от сомнений, мы с ним договорились последить за ней на улице. Незаметно. Брат знал, что она часто уходит из дому по вечерам, около семи. Он воображал, будто может с закрытыми глазами отыскать маму в любой точке города – просто идя на запах ее духов. Рауль пару раз успел перехватить маму в гостиной и поинтересоваться, словно между прочим, куда она собралась. Оба раза мама отвечала, что хочет пройтись по магазинам, но домой возвращалась довольно поздно – без сумок и пакетов, и не ужинала.

– Тебе не кажется, что это очень подозрительно? – спросил брат.

Я смотрел на него, пораженный его сыщицким даром, способностью видеть, понимать и угадывать такие вещи, которые мимо меня пролетали незамеченными. И мне стало чуть-чуть больно и обидно: я почувствовал, что, несмотря на гулянки, девочек, музыку и легкомысленные эксперименты с наркотиками, моей жизни не хватало стимулов, не хватало приключений. Я-то думал, что выжимаю из молодости все по максимуму (это были времена знаменитой Мовиды[26]), но вдруг, слушая брата, четко осознал, что трачу свои лучшие годы на сущую ерунду.

Однажды вечером мы вышли, перешли дорогу и спрятались за киоском ONCE[27]. Был именно тот час, когда мама, по словам брата, обычно отправлялась неведомо куда. И действительно, в самом начале восьмого она показалась из подъезда.

Для своего возраста – ей недавно исполнилось пятьдесят – выглядела мама более чем хорошо. Платье, которого я раньше не видел, подчеркивало отлично сохранившуюся фигуру, она явно побывала в парикмахерской, где ей покрасили и уложили волосы, а неизбежные следы возраста были умело скрыты с помощью косметики. Я подумал, что при папе никогда не видел ее такой ухоженной.

– Ничего себе! С каких это пор наша мать стала блондинкой?

Раулито, то есть Рауль, шикнул на меня и велел вести себя потише. Насколько могу припомнить, это был первый раз, когда брат что-то мне приказывал.

И еще одну вещь я заметил, когда мама вышла из подъезда: у нее были накрашены глаза. А ярко-красная помада с расстояния в двадцать метров делала губы похожими на цветок, стебель которого зажат в зубах. Я видел в ней женщину, а не мать, и женщину, не лишенную привлекательности, женщину, которая считала себя красивой и, возможно, желанной, которая шла по тротуару слегка покачиваясь, изящной и кокетливой походкой, говорившей об уверенности в себе. Даже этого было бы достаточно, чтобы убедиться: что-то меняется или уже изменилось в ее жизни. Тут я глянул на высоту маминых каблуков и окончательно признал очевидное: мама, совсем недавно овдовевшая, обрела сексуальность. Значит, Раулито, то есть Рауль, был прав, и внутри у меня завыли все тревожные сирены, когда мы двинулись следом за ней.

– Раулито, давай зайдем спереди. Надо увидеть лицо этого прохвоста.

– Будь добр, зови меня Раулем.

– Мне трудно вот так сразу к этому привыкнуть.

Вскоре мама повернула на улицу Бласко де Гарая. Она шла неспешно, но в ее походке была решительность женщины, которая идет на свидание, а не просто прогуливается. По сторонам она не смотрела. На углу улицы Родригеса Сан Педро мама остановилась поговорить с сеньорой, несшей под мышкой батон.

– Ты ее знаешь?

Раулито, то есть Рауль, мотнул головой. Мне показалось странным, что мама больше десяти минут проговорила с незнакомкой, если действительно направлялась на свидание. Но подозрение слишком крепко засело в голове брата, и он со мной не согласился. Мы укрылись за стоящим на дороге пикапом. Я сказал, что, кажется, мы ведем себя гнусно. Раулито, то есть Рауль, возразил: мы не можем допустить, чтобы с мамой случилось что-то плохое.

– По-моему, ты делаешь из мухи слона.

– Если ты так считаешь, возвращайся домой.

Мама распрощалась с сеньорой и спокойно пошла дальше, повернула на улицу Гастамбиде, и тут мы поняли, что направлялась она в универмаг «Корте инглес» на улице Принцессы. Что делать дальше? Было бы рискованно искать ее по всем этажам. Особенно трудно спрятаться на эскалаторах, поэтому мы решили воспользоваться лифтом. И очень быстро обнаружили маму в кафетерии – она сидела за столиком с двумя другими дамами примерно такого же возраста.