Строки судьбы. Мемуары патриарха телевидения

Конечно, хуже немцев были только наши, украинские полицаи, всегда полупьяные подонки, они были очень опасны, могли ни за что избить, а то и застрелить человека или отнять хорошую вещь, могли изнасиловать женщину.

Когда в ноябре 41-го два дня расстреливали евреев, в городе об этом знали все. Но, в общем, большинство отнеслось к этому вполне равнодушно, пошептались и забыли. Но знали, что расстреливали не немцы, а полицаи, немцы только наблюдали и руководили. Сами пачкать рук они не любили. Было известно и то, что охраняли лагерь военнопленных и свирепствовали там тоже полицаи. За деньги они могли отпустить кого угодно. Правда, немцы цену полицаям хорошо знали, презирали их, двух даже повесили у нас на базаре за изнасилование девушки.

Но, я знаю, многие наши сограждане немцами были вполне довольны. Можно было торговать, обманывать, открыть свое дело или свой магазин. Не стало в городе, извините, жидов. Многих это устраивало, русского патриотизма, национальной гордости в них не было ни на грош…»

Анна Кривошеева

Когда я училась в школе, папа не раз проводил со мной воспитательные беседы об отношениях с друзьями, с одноклассниками, с учителями. Он приводил много наглядных примеров из своей жизни. Большинство его рассказов я уже не помню, но некоторые, особенно шокирующие, врезались в память на всю жизнь.

Папа рассказывал, каким шоком для него стали факты предательства в годы войны в Полтаве. Он говорил, что это потрясло его так же сильно, как свидетельства о зверствах фашистов. Но одно дело «чужие» — немцы, враги, оккупанты, их можно просто ненавидеть. И совсем другое — «свои»: знакомые, соседи, одноклассники. Ты помнишь, как вы встречались, общались, ходили вместе на демонстрацию…

Это сильно подрывает веру в людей и уж точно начисто лишает человека его юношеской наивной доверчивости.

* * *

После той первой послевоенной поездки, оказавшейся такой горькой и болезненной, Марк долго переживал и не мог приезжать в Полтаву. В Москве у него была новая жизнь, много работы. Это отвлекало от тяжелых мыслей.

Такие же чувства испытывали и его друзья, покидавшие родной город. Лишь через много лет они собрались на юбилее школы. Вот как свои настроения описал Илья Розенфельд, уехавший из Полтавы в 1945 году — после окончания института.

Илья Розенфельд