Строптивые фавориты

В начале ноября на подмогу Марии Оранской в Лондон прибыла королева-мать Генриэтта-Мария, воодушевившая придворных на дальнейшее обливание несчастной роженицы ушатами клеветы. Иаков повсеместно распинался о том, какое отвращение вызывает у него распутство бывшей возлюбленной, и уверял всех, что россказни Анны о заключении тайного брака есть не что иное, как чистой воды вымысел. Однако на эту удочку не клюнул тот человек, которому надлежало сказать в этой истории последнее слово, – король Карл II. Он заявил королеве-матери, что как приличия, так и совесть требуют от него поддержать этот брачный союз, в правомерности которого у него нет ни капли сомнения; все же истории, порочащие репутацию Анны, по его разумению, проистекают из «злонамеренного заговора, затеянного негодяями». Дабы поддержать лорда-канцлера и поднять престиж Анны, он пожаловал ему титул графа Кларендона. Брату же Карл безоговорочно указал «пить ту бражку, которую заварил, и спать с той, которую сделал своей женой».

Противоречить королю герцог Йоркский не посмел и 20 декабря официально признал Анну своей женой. Клеветавшие на нее придворные теперь валом повалили во дворец приложиться к ручке новоиспеченной герцогини Йоркской. Через четыре дня скончалась от оспы принцесса Оранская, раскаявшись на смертном одре в тех измышлениях, которые изливала на Анну. Эта исповедь произвела глубокое впечатление на королеву-мать. Она сменила гнев на милость и 1 января 1661 года, перед возвращением во Францию, приняла сына и невестку «с таким же благоволением, как если бы их супружество было угодно ей с самого начала». В тот же самый день после полудня новорожденный был окрещен Карлом, а восприемниками у купели были король и королева-мать. Тем не менее велико было количество обывателей – и не только, – негодовавших по поводу бракосочетания герцога Йоркского с распутной женщиной низкого происхождения и разделявших мнение Сэмюэля Пипса[50]

: «тот, кто брюхатит девку ребенком, а затем женится на ней, уподобляется человеку, наложившему дерьма в свою шляпу и затем надевшего ее себе на голову».

Хотя Анна будто бы закрепилась в королевской семье и ее деверь, Карл I, весьма благоволил ей, считая, что именно эта энергичная женщина является стержнем семьи его бесхарактерного брата, а также в полной мере ценил ее острый ум, жизнь герцогини нельзя было назвать безоблачной. Анна родила 8 детей, четырех сыновей и четырех дочерей, но выжили только Мария, появившаяся на свет в 1662 году, и Анна, 1665 года рождения. Вопрос о престолонаследии стоял чрезвычайно остро, ибо Карл II, наплодивший целую армию бастардов (только официально он признал 8 человек и даровал им герцогские титулы), в браке с португальской принцессой Катариной Браганса детей не имел. Скандальные подробности замужества Анны Хайд оставили глубокий след в памяти летописцев европейских правящих семейств, и ни Марии, ни Анне так и не простили низкого происхождения их матери, о чем речь пойдет ниже.

Бремя герцогского титула

Анна Хайд чувствовала себя при дворе чужой, придворные не упускали случая дать ей почувствовать, что она – другого поля ягода. Молодая женщина попыталась прикрыть изъян своего происхождения строжайшим соблюдением этикета, но это отдалило ее от родных, которые не имели права сидеть в ее присутствии и обращаться к ней иначе, нежели «ваше высочество». Огорчений добавляло также распутное поведение мужа, который изменял ей, даже не пытаясь скрывать этого. Его почему-то неудержимо тянуло к некрасивым женщинам; король Карл как-то пошутил, что любовницы брата, должно быть, назначаются ему личным капелланом в наказание за грехи. Весьма любопытно высказалась одна из них, Кэтрин Седли: «я не могла привлечь его ни своей красотой, ибо не обладаю оной, ни своим умом, поскольку у него нет достаточно оного, дабы оценить мой». Особенно примечателен роман Иакова с фрейлиной жены, мисс Арабеллой Черчилль, и было бы нелишне привести здесь некоторые подробности, поскольку она приходилась сестрой Джону Черчиллю, герцогу Мальборо, который имел непосредственное отношение к героям нашего повествования.