СТРУКТУРЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ: возможное и невозможное

Что же касается постановки вопроса о том, были ли города причиной, истоком роста, то он в такой же мере бесполезен, как и вопрос о том, несет ли капитализм ответственность за экономический подъем XVIII в. или за промышленную революцию. Здесь в полной мере действовала столь дорогая сердцу Жоржа Гурвича «обоюдность перспектив». Город настолько же порождал подъем, насколько бывал порожден последним. Но что несомненно, так это то, что, даже когда город и не порождал подъем целиком, он обращал его к своей выгоде. И что такая игра в городе обнаруживается легче, нежели в любом ином месте.

ГОРОД КАК ТАКОВОЙ

Город, где бы он ни находился, всегда предполагает определенное число реальностей и процессов, притом с несомненной регулярностью. Не существовало города без непременного разделения труда и не бывало сколько-нибудь продвинувшегося разделения труда без вмешательства города. Не бывало города без рынка и не было региональных или национальных рынков без городов. Часто говорят о роли города в развитии и диверсификации потребления, но очень редко — о таком важнейшем, несмотря ни на что, факте, что даже самый бедный горожанин обязательно снабжался через рынок, что город в целом делал рынок всеобщим явлением. Но ведь как раз там и проходил фундаментальный водораздел между обществами и экономиками, где они оказывались по одну или по другую сторону границы рынка (я еще вернусь к этому). Наконец, не существовало городов без власти, одновременно и защищающей и принуждающей, какова бы ни была форма такой власти, какая бы социальная группа ее ни воплощала. А если власть существовала вне пределов города, то в нем она приобретала дополнительное измерение, получала совершенно иное по характеру поле деятельности. И наконец, не бывало выхода в [окружающий] мир не бывало дальних обменов без городов.

Именно в этом смысле я мог написать с десяток лет назад²

— и придерживаюсь такого взгляда и сегодня, невзирая на изящную критику Ф. Абрамса³,- что «город всегда город», где бы он ни располагался как в пространстве, так и во времени. Это никоим образом не означает, что все города были похожи друг на друга. Но если отвлечься от очень разных самобытных черт, все они обязательно говорили на одном и том же в своей основе языке: это был непрерывный диалог с деревней, первая необходимость повседневной жизни; пополнение людьми было столь же необходимо для города, как вода для мельничного колеса; одними и теми же были неизменное высокомерие городов, их стремление отличаться от других, их обязательное расположение в центре сети более или менее дальних связей, их сочленение со своими предместьями и с другими городами. Ибо никакой город никогда не предстает перед нами без «сопровождения» других. Одни города были господами, другие — слугами или даже рабами; они образовывали и сохраняли определенную иерархию, как в Европе, так и в Китае или других странах.

ОТ НЕЗНАЧИТЕЛЬНОЙ РОЛИ ГОРОДОВ К ИХ ГЛОБАЛЬНОМУ ЗНАЧЕНИЮ

Как необычная концентрация людей, домов, близко друг к другу расположенных, порой примыкающих стена к стене, город был аномалией в смысле населенности. Не то чтобы он всегда бывал полон народу или выглядел «волнующимся человеческим морем», как говорил Ибн Баттута, восхищаясь Каиром, с его 12 тыс. водоносов и тысячами наемных погонщиков верблюдов⁴. Существовали города, едва зарождавшиеся, и иные поселки превосходили их числом жителей, как, скажем, огромные деревни России в прошлом и ныне, как «сельские городки» итальянского Юга (Mezzogiorno) или юга Андалусии, или созвездия яванских деревушек, образующих неплотную ткань на этом и «поныне деревенском острове». Но таким раз-

Вид г. Брив (департамент Коррез) с воздуха: пример города с запутанными улочками, наследием средневековья. (Фото Министерства жилищного строительства.)

бухшим и даже сливавшимся друг с другом деревням не обязательно суждено было сделаться городами.

Ибо значение имело не только количество. Город существует как город лишь в противопоставлении образу жизни, более низкому, чем его. Это правило не знает исключений, и никакие привилегии его заменить не в состоянии. Не было ни одного города, ни одного городишки, у которого не было бы своих деревень, своего подчиненного клочка сельской жизни, который бы не навязывал своей округе услуги своего рынка, пользование своими лавками, своими мерами и весами, своими ростовщиками, своими законниками и даже своими развлечениями. Чтобы существовать, ему нужно было господствовать над какой-то «империей», пусть даже крохотной.