Читаем Студенческие годы. Том 2 полностью

Я издаю последний выдох,

Меня к земле как пьянь клони́т…


И всё в глазах моих поплыло,

И дождь лишь мажет этот вид.

Ещё один, но тяжкий выдох…

Теперь, наверное, убит…


Пытался выдавить слезу,

Но словно жалость отобрали.

Теперь я всем несносно лгу.

Мне ничего уже не надо…


Когда-то всё же я просил

У сил небесных сделать милость

Меня оставить и добить…

Но почему-то не случилось…


И в этот крайний миг души

Тебя взываю будто Бога,

Всего одно прошу — прости,

Сейчас тебя бы видеть снова…


И в этот крайний сердца миг

Не просто так, но на прощанье

Мне поцелуй бы губ твоих

И к смерти в вечные объятья…


Не знаю, как так получилось,

Но я стою среди пустынь.

Тебя здесь нет. Здесь умер смысл.

Ведь им навеки стала ты…

Раненый ангел

Ты ведь не просто человек,

А во плоти небесный ангел.

В глазах твой свет доселе есть,

Но он почти смертельно ранен…


Лучится всё: глаза, улыбка,

И даже смех насквозь пронзил.

Но дух познал людскую пытку…

Кто света луч в тебе убил?


Виновных тел душа сгниёт,

Им жизнь вовек не будет сладкой,

Их обратится сердце в лёд…

Но и того уж будет мало…


Потратить можно больше жизни

И всей неистовой души,

Лишь бы помочь ей исцелиться.

Лишь бы спасение найти…


Нельзя оставить всё вот так,

Здесь очевидный сделан выбор.

Исправить всё в моих руках.

И труд не требует «спасибо».


И даже слабость в голове

И тяжесть в чёрно-красном сердце

Не остановит на момент.

Ведь притяжение безмерно…


Как же прекрасно наблюдать

За светом в этом ярком теле…

Совсем не жалко всё отдать,

Чтоб ангел был живым и белым…


Я разотру преграды в пыль.

И всё, что надо, уничтожу.

Чтоб этот ангел вновь светил…

Он вызывает дрожь по коже…


И сколько нужно прошагаю

По тем ступенькам вверх и вниз,

Но свет как будто бы из рая

Опять верну в твою я жизнь…

Страдания

Я просто молча наблюдаю

И равнодушье пью до дна -

Теперь оно моё лекарство,

Зачем мне эта суета?..


Пока ты пьёшь свои бокалы,

В кровь попадает горький яд

Не тех напитков неприятных,

А всех ошибок от тебя…


Пока ты где-то нервно куришь,

Тебя пронизывает дым

Не сигарет всех этих мутных -

На сердце выжженных обид…


И всякий раз, когда ты мыслишь,

Вся эта мысль может вдруг

Над головой твоей повиснуть

И разрубить твою судьбу…


И каждый раз, как засыпаешь,

Приходят в мире снов твоих

Не те, кого ты ожидаешь.

Виною кто твоей «погиб»…


Как будто маленькие нити

Пронзят иглою сотни тел.

В больницу больше не звоните,

Здесь не причём, увы, болезнь…


Мы, может, много ошибались,

Но шаг неверный роковой

Нам прописал одни страданья.

И неизбежен сей исход…


Я просто молча наблюдаю,

И равнодушье пью до дна.

Мне ничего здесь не осталось,

Ведь я не тот, и ты не та…

Струны сердца

Слова на ветер не бросал,

Любить — судьбою установка.

И то, что я пообещал -

Любой ценой исполнить должен…


Вопрос «зачем» совсем без смысла.

Когда уже за взгляд готов

Стать самым тёмным или чистым -

Всё без причин и есть любовь…


Иконы смысл не в портрете,

Не в красках и не в красоте.

Ты любишь то, во что ты веришь,

Что можно лишь душой узреть.


Не внешний вид так страшно манит,

А тот источник, что внутри.

Он моим миром как-то правил…

Хотел бы это повторить…


Горело всё в душе когда-то,

Пожар все полки разрушал…

Что сам писал, то не сгорает:

Роман о нас не пострадал.


И я бы сжёг все свои мысли,

Все те устои, прочий мир,

Чтоб мы вдвоём искали смысл,

Чтоб вместе дальше по пути…


Живу, чтоб это повторить,

И если можно — чтоб исправить.

Мне без причин дано любить,

И без мотивов, и без правил.


Живу, чтоб это доказать.

Всё это правда… Ты не веришь…

Но мне на то жизнь и дана,

Чтоб ты открыла правде двери.


Живу… Чтоб эту часть души,

Что мы когда-то потеряли,

Найти и вновь соединить…

Любовь мне смыслом жизни стала…

Эпилог

…Ах, да, тебе же всё равно

И наплевать на все те чувства,

Что строил будто бы герой,

Творитель чуда и искусства.


Тебе бы лишь о себе

Держать в руках одну заботу

Как будто пачку сигарет.

Тебя ведь не волнует кто-то…


Она не просто умерла,

Она в «прекрасный» миг исчезла…

А мне отныне наплевать,

Но в этом сердцу нет леченья…


Так долго строил, возводил

Её как замки, небосводы.

Покоя впредь не находил,

Одной лишь верой был ведомым.


И верил — это точно ты,

Судьба тебя найдёт, поймает.

И будет всё в чудесный миг

По своду наших сладких правил…


Ни грома, даже ни грозы…

В один момент как лёд растаял…

И ведь ни капельки слезы,

С души как будто скинут камень…


Прости… Уж ты не виновата.

Внутри мне грустно… Очень жаль…

Вся эта жизнь как будто вата,

И факт любой легко размять…


А это… Чувство… Не сгорело…

Живьём на небеса ушло…

Оно ведь было ярко-белым…

Но не осталось ничего…

Эти песни

Довольно много этих песен,

Что кроют грусть в себе и боль

Тех дней печальных и чудесных,

Когда сломали мы любовь.


Ещё вчера все песни эти

Давили будто бы горой,

За горло взяв, притиснув к стенке

И угрожая мне ножом…


Но время… Времечко проходит,

И вот, мы видим снова связь,

Судьба все наши жизни сводит,

Чтоб больше их не потерять.


И эти проклятые песни

Теперь уже не так страшны.

Их звук пока не столь прелестен,

Но в этом нет уж их вины…


Они уже почти не давят.

Напоминают лишь чуть — чуть

О совершённой в прошлом «казни»…

Но всё пройдёт… Когда-нибудь…


Когда-то песни эти все

О тёмном прошлом не напомнят,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Горний путь
Горний путь

По воле судьбы «Горний путь» привлек к себе гораздо меньше внимания, чем многострадальная «Гроздь». Среди тех, кто откликнулся на выход книги, была ученица Николая Гумилева Вера Лурье и Юлий Айхенвальд, посвятивший рецензию сразу двум сиринским сборникам (из которых предпочтение отдал «Горнему пути»). И Лурье, и Айхенвальд оказались более милосердными к начинающему поэту, нежели предыдущие рецензенты. Отмечая недостатки поэтической манеры В. Сирина, они выражали уверенность в его дальнейшем развитии и творческом росте: «Стихи Сирина не столько дают уже, сколько обещают. Теперь они как-то обросли словами — подчас лишними и тяжелыми словами; но как скульптор только и делает, что в глыбе мрамора отсекает лишнее, так этот же процесс обязателен и для ваятеля слов. Думается, что такая дорога предстоит и Сирину и что, работая над собой, он достигнет ценных творческих результатов и над его поэтическими длиннотами верх возьмет уже и ныне доступный ему поэтический лаконизм, желанная художническая скупость» (Айхенвальд Ю. // Руль. 1923. 28 января. С. 13).Н. Мельников. «Классик без ретуши».

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия