Ступени на эшафот

До вечера время есть. Сначала на карте города присмотрел подходящее местечко. Есть такое. Но посмотрел на год выпуска карты — 1905 и решил проверить на месте. Всё же прошло пять лет, многое могло измениться. Вечером, в темноте, будет сложнее.

Выйдя на улицу, остановил первого же свободного извозчика, назвал адрес. Извозчик обернулся к пассажиру.

— Э, господин хороший, не ездили бы вы туда, гиблое место. Не ограбят, так побьют, а то и разденут.

— Так белый день!

— А ночью вообще голову отрезать могут, — стращал извозчик.

Адресочек был не очень далеко, но место мрачноватое. Набережная Обводного канала за Балтийским вокзалом. Тут уже промышленные предприятия, вечером и ночью только немногочисленная охрана. А сам канал впадает в реку Екатерингофку, отделяющую от города Гутуевский остров, практически незаселённый, неосвоенный. Если труп в воду упадёт, его может вынести в Финский залив, если раньше не пойдёт на дно рыбам на прокорм.

— Я ночью туда не собираюсь, — отрезал Матвей.

— Хотелось бы, гражданин хороший, задаток получить, а лучше всю оплату.

— Авансом?

— Чего?

Слова такого извозчик не знал. Но Матвей упрямиться не стал, вытащил рубль, отдал.

Лошадь сытая, экипаж несла быстро. Уже и Обводной канал, Екатерингофка видна.

— Вам куда, господин?

— Налево и остановись. Несколько минут и назад поедем.

— Вы оплачивали только сюда.

Матвей ещё рубль отдал. Прошёлся немного по берегу. Недалеко местечко удобное. Вроде небольшого затона. И место кем-то облюбовано. Старое кострище, порубленный пень рядом.

— Едем! — вскочил в пролётку Матвей.

Вроде бы к казни предателя готов, а всё равно нехорошо на душе, мерзко. Если бы в перестрелке убил, когда оба в равном положении, тогда другое дело. Фирсов безоружный. Однако все чувства, целый океан, перевешивают ненависть к предателю. Сдавал своих же сослуживцев и секретных агентов. Сколько их убито было, кто считал. Исчез, сгинул человек, в сводках полиции о найденных трупах не значился. Может — с полюбовницей сбежал в тёплые края?

В общем, в девять вечера вышел из здания. Недалеко от входа пролётка стоит, извозчик на козлах восседает. Матвей подошёл, узнать хотел — его ли ждут? Как бы ни ошибиться. А извозчик ему:

— Здравия желаю, господин ротмистр!

Вот шельма! Матвей в штатском, а он опознал.

— Добрый вечер, — ответил Матвей.

— Вы один, без сродственника?

— Сейчас приведу.

Матвей в следственную тюрьму, распорядился привести Фирсова и вернуть ему вещи, коли изымались. При помещении в камеру изымался брючный ремень, шнурки с ботинок, если таковые имелись. Это чтобы узник не повесился. А ещё изымались драгоценности — кольца, серьги, цепочки, как и деньги, дабы в карты не играли или не подкупали сокамерников. Ну и конечно ножи, кастеты, спички.

Привели Фирсова. Он провёл в одиночной камере почти сутки, но за это время сильно изменился. Как-то постарел, осунулся и взгляд уже тоскливый.

— На очную ставку едем, Фирсов! Или желаете назвать добровольно тех, кому записку писали?

— Не было такого! — стал упорствовать бывший столоначальник.

Вот же гад! Не хватает духу признаться за мерзость. Предательство хуже убийства, по мнению Матвея, поскольку разрушает в человеке веру в порядочность, надёжность сослуживцев. На рискованной службе без этого нельзя. Ни в армии, ни в гвардии, ни в полиции или жандармерии.

— Руки за спину, выходим! — скомандовал Матвей.

Вывел его Матвей, уселись в пролётку, поехали. Фирсов забеспокоился.

— Куда мы едем?

— В другую тюрьму вас переводят, начальство так распорядилось.

— А почему конвоя нет?

— Бежать думаете? Не получится. Застрелю.

Видимо, что-то заподозрил Фирсов.

Улицы по вечернему времени полупустынные, выбрались в сторону Комендантского аэродрома. Окраина города, никаких построек почти. Матвей знал эти места, впереди озеро Долгое. Не туда ли кучер направляет коня? И почему сюда? Матвей выбрал для расправы другое место. Подумалось — наверное, привозил сюда не раз на расправу. Кто он, этот кучер? Ох, непрост! Уже темнота спустилась, но лошадь идёт уверенно, потом встала. Фирсов с сиденья вскочил.

— Куда вы меня везёте?

Кучер вскочил с облучка, резко обернулся и ударил столоначальника по голове. Как позже оказалось — кастетом. Фирсов рухнул на пол пролётки.

— Вот так-то лучше. А то заладил — куда везёте? Господин ротмистр, попрошу помочь, возьмите за ноги, а то испачкаться кровью можете.

Фирсова вытащили из пролётки. Матвей наклонился, прислушался. Дыхания не слышно.

— Не извольте беспокоиться, господин ротмистр. До сих пор осечек не было. Вас куда отвезти?

— А… Фирсова здесь бросим?

Кучер захихикал.

— Да он уже никуда не уйдёт. Днём вороньё растерзает да собаки.

— Нехорошо как-то, всё же человек.

— Он не человек, а предатель.

Ага, кучер в курсе. Обратно ехали молча. Обратная дорога показалась долгой. Матвей попросил остановить за квартал от дома. Прогулялся, мрачные мысли попытался из головы выкинуть.