Субъект. Часть третья

– Нет? А почему бы и нет? Не так уж вроде и сложно, если предположить, что разум – источник абсолютных идей и понятий. В нашем мире под идеей следует подразумевать изощренное ассоциативное восприятие. Не имея начальной памяти и мироощущений, наш разум просто чистый лист. С чем вы можете ассоциировать пять основных цветов в видимом спектре? Все, что вам удастся вообразить, это промежутки между ними или их сочетания. Но не кардинально новый цвет. Цвет – это вообще сигнал, конвертированный в краску, для удобства восприятия. А незнакомые сигналы, вы простите уж, разум сгенерировать вам не сумеет. Вы приемники, а не радиовещатели…

Её голос прервал шум за стенами аудитории. Лектор неприязненно взглянула на свои наручные часы.

– На сегодня все…

Студенты будто очнулись от оцепенения, тут же каждый забубнил друг с другом о том, на чем их прервали в начале лекции. Казалось, что не то что послевкусия, самой темы лекции не вспомнят, если спросить. Я провожал их негодующим взглядом.

Вскоре в аудитории остались только я, лектор и слишком долго копошащаяся в портфеле рыжая студентка. Когда спина последнего одногруппника скрылась за дверью, она отбросила портфель и решительным шагом пошла к преподавательскому столу. Лектор резко вскочила с места.

– Вашу зачетную обсудим позже, – холодным тоном возвестила она, многозначительно покосившись в мою сторону.

Студентка оглянулась и испуганно уставилась на шагнувшую из задних рядов фигуру.

– Профессор…э… – замялся я. – Как мне к вам обращаться?

– Взглядом, – улыбнулась лектор, – этого будет вполне достаточно.

Я усмехнулся. Студентка непонимающе переводила зеленые глаза с меня на нее.

– Надолго не задержусь, – наконец намекнул я.

Лектор кивнула девушке.

– Подожди за дверью.

– Хорошо.

От ее нежного, слабого, немного шепелявящего голоска внутри меня что-то забурлило. На всякий случай, я проконтролировал вокруг пространство на предмет принадлежавших моему телу частиц.

– Видели ее лицо? – спросила лектор, глядя на мягко прикрывшуюся дверь. – Типичное.

Я не нашелся что ответить. Лектор вздохнула, без нужды поправив на столе портфель.

– Столь типичное, что ее можно прочесть насквозь и без способностей, – она подмигнула мне, – и ведь не ошибешься.

– К чему вы ведете? – в лоб спросил я.

– За то время, пока здесь преподаю, я не увидел ни одного человека, внешность которого можно было назвать нетипичной. Нешаблонной.

Моя ладонь как бы невзначай прошлась по шрамам от электрического ожога на другой руке.

– Вы? – иронично переспросила лектор. – Вот именно, что ваша кажется не столь типичной. Вы выделяетесь своей… назовем это непредсказуемостью, – она вальяжно уселась в свое преподавательское кресло. Некоторое время мы побуравили друг друга взглядом.

– Так почему я еще жив? – вдруг поинтересовалась лектор. Ее голос был спокойным, будто мы обсуждали ошибку в моей контрольной. Я смотрел на нее, не понимая, сходит она с ума или попросту издевается. Почему она вдруг говорит о себе в мужском роде… Ее же разноцветные глаза сейчас хитро щурились. Казалось, она видела, что у меня сейчас на уме и ее это крайне забавляло. Будто она знала то, чего не знаю я…

– Можно ваши очки?

Ничуть не удивившись моей просьбе, она сняла их со своего крючковатого носа и с ухмылкой протянула мне. Я поднес их к своим глазам. Стекла обычные. Никакого интерфейса с эмпатическим анализатором, какой был у подлого нейрохирурга. Отчего же тогда ее лицо лучится превосходством…

– Почему вас не было на той сорвавшейся операции? – медленно произнес я, вернув ей очки.

– Потому что, – лектор на мгновение замялась, – я внезапно понял, что все не так просто, как кажется на первый взгляд.

– Это не ответ…

– Сразу после вашей парадоксальной фразы…

– Какой?

– …это похоже на оправдание со стороны случая.

Я нахмурился, силясь вспомнить контекст этой фразы.

– Притом, дешевенькое такое оправдание… – насмешливо продолжала лектор. – Но ведь кому до этого есть дело, если всё уже произошло? Работаем с тем, что имеем.

Наконец я вспомнил наш разговор возле томографа. Тогда она гадала, как же могли проявиться столь необъяснимые способности после обыкновенного падения на череп. В конце концов, она предположила столь нелепое объяснение, что я отшутился, мол, не случай это вовсе, а чья-то воля сверху. Воля, что неуклюже пыталась выдать себя за случайность.

А ведь действительно… Ведь до сих пор я толком не задавался вопросом, как же так вышло… Даже фантастичная теория Оксмана этого полностью не объясняла. Тогда я просто принял это как данность и куда больше меня интересовали последствия. В них я и ушел с головой так, что ни разу не было желания отвлечься. Да и сейчас нет времени об этом размышлять! А она еще тут юлит, говорит загадками. А что если… Что если сейчас она попросту пытается выиграть время?!

– Вся моя жизнь здесь. В этих стенах, – она странным взглядом обвела аудиторию. – Вы понимаете о чем я?

Я пытливо смотрел в эти разноцветные глаза, пытаясь понять, играют со мной или нет. А ее голос упал почти до шепота.

– Вы разве еще не понимаете, что здесь происходит?