Субъект. Часть вторая

Надпись на витрине «Твое Кино» стала еще более тусклой и щербатой, часть светодиодов не горела. За стеклом, в полумраке уже закрывшегося на ночь помещения, угадывался покачивающийся из стороны в сторону зад уборщицы, которая недобросовестно елозила шваброй пол. Дохнуло глянцевым запахом дискет. Здешняя атмосфера вызывала сладковато-ноющий спазм ностальгии. Вот в этом самом месте я тогда сомлел, украдкой засмотревшись на сопровождающую меня Марту.

Я снова будто увидел ее выходящей из машины, легко ступающей на тротуар, снова с глухим раздражением отметил замирающие на ее лице взгляды редких прохожих. Она впитывала в себя их взгляды так же, как и ее строгое, вопиюще красного цвета платье вбирало в себя всю яркость и внимание этого мира – без остатка и какой-либо надежды хоть на малейший акцент стоящего возле нее меня.

Но меня это тогда нисколько не задело. Исчезнувший для всех, но прежде всего, для самого себя, я самозабвенно слизывал ее точеный профиль глазами, словно подтаивающее мороженое. Я обрисовывал очертания ее фигуры взглядом, как карандашом, что на каждом новом кругу обводки буксовал на ее ягодичном склоне или же увязал в бланманже[8] её не поддающегося преодолению бюста.

Как же я был тогда наивен! Проведя рукой по лицу, я посерьезнел. Нельзя ни на секунду расслабляться, с этого самого места я должен избегать попадать в кадр любой из привинченных повсюду камер. Обойдя магазин по дуге, я посмотрел прямо под свои ноги. Чуть левее, на глубине пятнадцати метров под землей, контрастировала ничем не заполненная полость туннеля, что устремлялся к самой окраине города. В нем, переливающийся призрачными перепадами бездыханного света, словно мертвые воды в реке Стикс, тек ветер. Привычно оглядевшись по сторонам, я сунул руки в карманы новенькой кожанки и пошел вслед за его течением, прямиком в царство Айсберга.

Глава 26. Интропозидиум

В окрестностях заводов Айсберга не было ни души. Здесь царил болезненно-серый туман, столь плотный и непроглядный, что, собственно, сами заводы, точнее говоря, их очертания я смог ощутить издалека только алиеноцептивно – глаза были бессильны.

Если район и сканировался на случай неожиданных гостей, то наверняка исключительно в инфракрасном спектре. Или посредством какого-нибудь ультразвукового локатора, что вряд ли. Ведь первый способ был намного проще, дешевле, в целом эффективнее, тем более что эти заводы не более чем отпугивающий антураж, рассчитанный скорее на заблудившихся зевак и прочих отъявленных искателей приключений – те вряд ли придут, предварительно облачившись в толстый слой фольги. Будем надеяться, что кроме как инфракрасных камер здесь больше ничего нет. Не распространять от себя жар мне будет несложно. Для инфракрасных датчиков я буду пустым местом…

Подойдя ближе, я ощутил в глубине одного из зданий присутствие людей. Разрозненных. А еще их было мало. Они, судя по обездвиженным силуэтам, скучали каждый в своем, наказанным уставом месте. К стене была приварена лестница, ведущая на крышу, вот только нижняя балка угадывалась где-то на высоте второго этажа, даже чуть выше. Они что, издеваются? Какой нормальный человек до нее допрыгнет? Даже спрыгивать с нее, не сломав при этом ногу, будет непросто.

Напружинившись, я взвился с места прямо на стену, оттолкнулся от нее ногой вверх. Подошва не соскользнула, потому что в момент толчка я ее частично зафиксировал в пространстве. И так, быстро перебирая ногами, я в один миг взбежал по стене, ухватившись за вспотевшую от здешней атмосферы балку. Рывком подтянувшись, я вскарабкался на лестницу и стал взбираться. По пути на крышу я не удержался от любопытства и лизнул намокшую ладонь. На вкус обыкновенный глицерин…

Из крыш торчали массивные, неохватные трехствольные трубы, а из их жерла валили жирные, одутловатые клубы дыма. Неимоверно тяжелые, они под своим весом скатывались по стенкам дымовых труб вниз и растекались у подножия. Крышу будто затопила мясная накипь. Уверенно следуя за компасом алиеноцептивного чутья, я, не сбавляя шага, пересек все это болото цвета денатурированного[9]

белка, ни разу не споткнувшись ни об один торчащий штырь, ни об распустившийся ромашкой вентиль, что встречались в этой топи в самых неожиданных местах.

Подойдя к краю, я ощутил перед собой гигантскую завесу сплошного тумана, дисциплинированно клубившегося на месте и принципиально не просачивавшегося за пределы им же очерченной границы. За ним, насколько я помню, простиралась гладкая, заасфальтированная, как будто ничем не заполненная площадь, но от меня не могли скрыться десятки вертикальных тоннелей для лифта, подземные ангары со спящей наготове бронетехникой вкупе с парочкой боевых вертолетов, подкрыльевые пилоны которых оттягивали внушительные спаренные пулеметы.

Да и сам по себе асфальт, казалось, был не прост. В нем я ощущал гуляющие потенциалы действия, непонятно зачем и для чего, но, не вникая в суть, я методом от противного пришел к удручающему умозаключению, что эту территорию незамеченным пройти нельзя.